– Мне кажется, вы и сами в состоянии ответить на это, – сказал Барнс. – Ведь вы тоже в некотором роде ученый. Вы определяете вероятности в забегах, основываясь на наследственности лошадей, результатах их предыдущих состязаний и многих других факторах. Чтобы оперировать такими сложными параметрами, нужны особые способности и мастерство. С той же затратой сил и энергии, разве вы не смогли бы заработать больше в каких-нибудь других областях?
– Я думаю, да, – сказал Клокер. – Но мне нравятся скачки.
– То-то и оно. Единственная форма выгоды, из тех, что приняты у людей, и которую мы разделяем – это стремление к знаниям. Вы используете свое умение, чтобы предсказать результат соревнования, которое вот-вот начнется. Мы, в свою очередь, посвящаем наши записи этим гонкам, которых вот-вот не станет.
Клокер грубо схватил пришельца за ворот и придвинулся к его лицу.
– Думаете, я попадусь на этот крючок? Оставьте ваши россказни кому-нибудь другому!
– Я не понимаю, – изумленно воскликнул Барнс.
– Слушайте, предположим, все так и есть. Допустим, вы те самые добродушные парни, которые действительно задумали все это из благих намерений, потому что вбили себе в голову, будто мы собираемся уничтожить сами себя.
– О, да, – мрачно кивнул Барнс. – Вы сомневаетесь в этом? Вы искренне верите, что ваше самоуничтожение можно предотвратить?
– Я уверен, что его можно остановить. Но у меня такое впечатление, что вы этого не хотите. Вы только лишь желаете подстраховаться, собирая отдельных людей, чтобы скоренько получить от них информацию, пока не случилось глобальное кровопролитие.
– А что еще мы можем сделать? Мы ученые, а не политики. Кроме того, мы неоднократно пытались распространить среди вас предупреждения, но нисколько в этом не преуспели.
Клокер ослабил хватку и выпустил Барнса.
– Отведите меня к вашему президенту или специальному уполномоченному, или кто там у вас заправляет этим сборищем. Возможно, мы сможем вместе что-нибудь придумать.
– У нас есть совет директоров, – ответил Барнс. И добавил с сомнением: – Но я не вижу…
– Вот только не надо. Просто отведите меня туда и позвольте мне с ними поговорить.
Вздохнув, Барнс покорно опустил плечи. Он повел Клокера в здание отдела Администрации. Там, в большой комнате со стенами с витражами, за длинным и огромным столом, в тяжелых креслах заседали люди, казавшиеся столь же солидными и почтенными, как сама мебель. Клокеру подумалось, что эти пришельцы будто нарочно имели такой облик, – да еще вся декорация была им под стать, – только для того, чтобы произвести впечатление на клиента. Что-то подобное он встречал в некоторых букмекерских конторах, где умели мастерски жульничать.
МИСТЕР Кэлхун, тот тип с длинной белой бородой, оказался председателем совета. Увидев Клокера, он изобразил сожаление.
– Я опасался, что возникнет проблема, – сказал он. – Я голосовал против вас, и хочу, чтобы вы это знали. Мои коллеги, однако, посчитали, что вы, как наш первый добровольный партнер, могли бы подсказать новые методы, но теперь я вижу, что был прав.
– Но, что, если он знает, как предотвратить их исчезновение… – начал доктор Хардинг, тот, который принимал людей с приветственной речью.
– Он ничего в этом не смыслит, – решительным басом заявил тип с несколькими подбородками. – Человек – самое деструктивное доминантное существо, с каким мы когда-либо сталкивались. Он разграбил собственную планету, уничтожил множество низших видов, крайне важных для его собственного существования. Он угнетает, притесняет, он развращен и жесток – и это самый печальный факт во всей Вселенной.
– Поэтому его достижения, – возразил доктор Хардинг, – заслуживают особого признания!
Клокер не выдержал.
– Может быть, вы бросите трепать языком, и позволите мне вставить хотя бы словечко?
– Простите, – сказал мистер Кэлхун. – Пожалуйста, можете говорить, мистер Локк!
Клокер уперся в стол костяшками пальцев и наклонился к сидящим.
– Я должен верить вам на слово, хоть вы и не люди. И, возможно, вы не поверите мне. Я никогда ни о ком не заботился, кроме себя и Зельды. И тем не менее, я вправе назвать себя человеком. Все, что я хочу – это жить и не мешать жить другим, и стараюсь следовать этому правилу. Таких как я, называют обыкновенными людьми. Многие из моих лучших друзей – обыкновенные люди. Задумайтесь об этом. Никто из них не хочет исчезнуть, и даже если это произойдет, в этом не будет нашей вины.