ДОКТОР Хардинг подышал на свои очки и в задумчивости вытер их; жест, очевидно, навевала роль, потому что он, казалось, прекрасно мог обходиться и без них.
– В этом есть смысл, мистер Локк. Но тогда мы лишимся вашего вклада в наши архивы.
– А что для вас важнее? – ждал ответа Клокер. – Получить мой отчет или использовать шанс на то, что мы спасем сами себя?
– Хотелось бы и то и другое, – сказал мистер Кэлхун. – Но мы не можем особо рассчитывать на ваш успех, в то время как знание мы расцениваем как важный социологический фактор. Поэтому ваше знание для нас очень желательно.
Остальные согласились.
– Послушайте, если ничего не выйдет, я вернусь, – в отчаянии предложил Клокер. – Вы и сами можете забрать меня в любой момент, когда захотите. Но если я добьюсь успеха, тогда вы отпустите Зельду.
– Ну что же, это разумное предложение, – согласился доктор Хардинг. – Я призываю голосовать.
Это не заняло много времени. К радости Клокера, компромиссное решение было принято.
– МЫ снимем наш контроль, – сказал мистер Кэлхун, – в необходимое время. Если вы сможете создать соизмеримое противодействие тем настроениям, которые могут привести к самоуничтожению вашей расы – соизмеримое, заметьте, чтобы остановить человечество, которое сегодня похоже на леммингов, несущихся без оглядки к пропасти. Если у вас получится, мы освободим вашу жену и полностью пересмотрим нашу политику. Если же вы, что представляется более вероятным…
– Я возвращаюсь сюда и продолжаю диктовать вам все, что знаю о скачках, – закончил за него Клокер. – Сколько времени вы мне дадите?
Доктор Хардинг водрузил свои руки на стол.
– Мы не хотим надеяться на удачу. Мы искренне желаем, чтобы вы осуществили вашу цель, и мы предоставим вам все возможности для этого. Ваша неудача будет неудачей и для нас тоже.
– Вы как будто заранее уверены, что меня прежде времени снимут с заезда? – сердито спросил Клокер. – Это все равно как я бы твердил жокею, что у него нет ни единого шанса и даже нет смысла идти в стойло за лошадью. Любой, кто объявляет себя благодетелем человечества, как вы утверждаете, на вашем месте пожелал бы мне удачи.
– Но мы желаем! – воскликнул мистер Кэлхун. Он искренне и тепло пожал руку Клокера. – Разве мы не согласились освободить вас? Разве это не доказывает нашу честность и беспокойство за вас? Если освобождение всех наших людей-партнеров спасло бы человечество, мы бы давно так и сделали. Но мы пробовали не раз, пытались снова и снова. И если использовать вашу собственную профессиональную терминологию, мы предпочитаем застраховать наши риски, и продолжить составлять наш антропологический отчет, до тех пор, пока вы не покажете нам другой путь… если у вас получится.
– Хорошо, хорошо, – согласился Клокер. – И на том спасибо.
Остальные члены правления по очереди пожали ему руку, желая удачи.
Барнс, будучи последним, сделал то же самое и добавил:
– Вы можете встретиться с вашей женой, перед тем, как отправиться. Если, конечно хотите.
– Хочу ли я? – спросил Клокер. – А для чего же, черт возьми, по-вашему, я здесь нахожусь?
ЗЕЛЬДУ привели к нему, и оставили их двоих в приятной тишине читального зала. Спокойная музыка лилась прямо из сияющих стен, которые давали достаточно света для чтения. Когда Зельда села рядом и позволила Клокеру взять себя за руки, прекрасное лицо ее раскраснелось от волнения.
– Они сказали мне, что ты уезжаешь, Клокер, милый, – она вздохнула.
– Я заключил сделку, детка. Если выгорит – хорошо. Все будет как раньше, даже еще лучше.
– Мне не хочется расставаться с тобой. Это так не просто для меня, – добавила она, заметив надежду в его взгляде. – Я все еще люблю тебя, милый Клокер, но теперь немножко иначе. Раньше мне хотелось, чтобы мы были рядом каждую минуту. Теперь я люблю тебя, но без того ужасного голода чувств. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
– Просто это их способ воздействия на тебя. Я тоже под их контролем, только я понимаю, что происходит, а ты нет.
– Но этот проект – очень важная затея. Ведь мы останемся в истории! Не уходи, милый. Я чувствовала бы себя намного лучше, если бы знала, что ты рядом, и что ты готов сделать свой вклад, как они просят.
Клокер поцеловал ее в губы. Они были мягкими и теплыми, и ответили ему взаимностью, после чего она обвила руками его шею. Это больше напоминало ту Зельду, по которой он скучал.
– Они заставили тебя грустить, любимая, – сказал он, – Ты на крепком крючке. А я нет. Может быть, превратиться в сноску в их архиве более важно, чем сделать хоть что-то, чтобы спасти наши души, но я так не думаю. Если я могу это как-то решить, я это сделаю.