– Вы думаете, что от этого станет лучше?
– Почему бы и нет? – спросил Клокер, открывая дверь. – Ну, а насчет серии…
– У меня есть ваш адрес, и я дам вам знать, как только мы все решим. Я позвоню вам.
Клокер закрыл за собой дверь, покинул солидное здание и вызвал такси. Всю долгую поездку он смотрел на жалкие островки зелени между домами, на скучно однообразные кварталы пригородов, редкие лужайки и куски леса, которым пока еще дозволено было жить.
Он доехал до Глендейльского Медицинского Центра, расплатился с водителем и, войдя в здание, подошел к окошку регистратуры. Медсестра встретила его с улыбкой.
– А мы все интересовались, когда же вы навестите свою жену? – сказала она. – Куда-то уезжали?
– Что-то вроде того, – ответил он, ощутив, насколько слабы его эмоции по сравнению с тем, когда он находился под контролем пришельцев. – С этого момента я буду видеться с ней чаще. Я хочу вернуться в свою палату.
– Но ведь вы совершенно здоровы!
– Это как посмотреть. Дайте мне десять минут, и любой мозгоправ будет рад выделить для меня уютную мягкую комнату.
Сунув руки в карманы, Клокер направился к лифту, поднялся наверх и направился по коридору в свою палату. Он прошел мимо комнаты Зельды, но даже не остановился. Он хотел видеть настоящую Зельду, а не танцующий автомат.
Он вошел и закрыл дверь.
– ДА, вы были правы, а я нет, – сказал Клокер совету директоров. – Передайте Барнсу, что я поведаю ему оставшуюся часть информации о скачках. Только позвольте мне время от времени видеться с Зельдой, и у вас не будет со мной никаких проблем.
– Значит, вы убеждены, что потерпели неудачу? – спросил мистер Кэлхун.
– Я не тупой. Я знаю, что проиграл. И я готов платить по счетам.
Мистер Кэлхун расправил плечи.
– И мы тоже, мистер Локк. Естественно, у вас нет возможности понять, сумели вы добиться чего-либо или нет. Но мы это знаем. Результат превзошел все ожидания. Из-за вашего эксперимента мы с удовольствием пересмотрим нашу политику.
– Что? – Клокер изумленно озирался, глядя на пришельцев, сидевших в своих удобных креслах. – Вы не шутите?
– В больницах значительно выросли посещения кататоников, – объяснил доктор Хардинг. – Когда посетители приходят к нашим людям-партнерам, они следуют тем указаниям, которые вы дали в своей статье. Конечно, не всем это удается, а только тем, кто действительно сопереживает своим близким, настолько сильно, что желают оказаться с ними рядом, как вы захотели быть вместе с женой.
– Мы приняли четырех добровольцев, – добавил мистер Кэлхун.
Клокер будто онемел от удивления, и даже не знал, что сказать.
– И теперь, – продолжал доктор Хардинг, – мы создаем отдел Информации, чтобы научить добровольцев тому опыту, который был получен в общении с вами. Мы уверены, что в скором времени нам придется увеличить штат сотрудников, поскольку число людей-партнеров будет увеличиваться в геометрической прогрессии, после того, как состоится первый выпуск, и они продолжат ту работу, которую вы так превосходно начали.
– Так, значит, у меня все-таки получилось? – недоверчиво прохрипел Клокер.
– Возможно, это убедит вас, – улыбнулся мистер Кэлхун.
Он дал кому-то знак. Дверь открылась, и вошла Зельда.
– Привет, – сказала она Клокеру. – Я очень рада, что ты вернулся. Я так скучала по тебе.
– Не так, как я скучал, родная! Не дай бог кому-нибудь пережить.
Мистер Кэлхун положил руки на их плечи.
– В любое время, когда захотите, мистер Локк, вы и ваша жена, вольны уйти.
Клокер взял Зельду за руки и нежно, с уверенностью посмотрел на нее.
– Мы в долгу перед ними, детка, – сказал он. – Давай поможем им записать наши знания, прежде чем уйдем отсюда. Ведь это то, чего ты хочешь?
– О, да, любимый! И еще я хочу быть с тобой.
– Тогда начнем прямо сейчас, – ответил он. – Чем быстрее мы это сделаем, тем скорее вернемся.
Старики умирают богатыми
– ЭТО ОПЯТЬ вы, Уэлдон. – Судебный медик устало вздохнул.
Я вежливо кивнул и в предвкушении удачи обвел взглядом захудалую комнатку. Возможно, на сей раз, я получу ответ. Схожее чувство всегда посещало меня в таких местах: вот и сейчас я буквально ощущал безысходное отчаяние старости, запертой в комнате с единственным шатким стулом, покосившимся комодом, свисающей с потолка тусклой лампой и металлической кроватью с облупившейся краской.
На кровати лежала женщина, старуха с седыми волосами, настолько тонкими, что сквозь них просвечивала кожа, туго обтягивающая череп. Ее изможденная плоть высохла до такой степени, что была похожа на складчатый пергамент. Судмедэксперт обращался с умершей без почтения, как будто с куском говядины, на который он должен поставить федеральный штамп качества. При этом он не переставал ворчать на меня и на сержанта Лу Пэйпа.