В подвале я рассчитывал спрятаться за какую-нибудь печь, угольный ящик или топливный бак, но ничего такого не нашел. Я не знаю, как они отапливали здания зимой и пользовались ли системой охлаждения. Вероятно, существовала некая атомная установка, предназначенная для всего города, которая перекачивала по трубам горячую воду или хладагент. Но все коммуникации, вероятно, были проложены внутри стен, потому что никаких труб я не заметил.
Я забился в самый темный угол, какой смог отыскать, и надеялся, что здесь меня искать не станут.
ПРОШЛО ВРЕМЯ, наступила ночь, и голод заставил меня покинуть школу, но выбираться пришлось осторожно, убедившись, что никого нет поблизости.
Улицы торгового центра были сравнительно безлюдны. Но вокруг не было ничего похожего на ресторан. Я был настолько голоден, что у меня кружилась голова, и я испытывал одно только желание – поесть. Однако внезапная шокирующая мысль заставила меня остановиться. От ужаса действительности меня бросило в пот.
И чем же я намерен расплатиться, даже если найду ресторан?
Наконец, я осознал страшную правду. Эта девица забрасывала стариков с разными поручениями во времени, как меня… и они умирали от голода, потому что не могли купить еду!
Нет, ерунда, это не серьезно. Я ведь сам говорил Лу Пейпу: любой, кто голоден, всегда найдет способ достать еду, хотя бы даже ограбить ларек или продовольственный магазин.
Да только…
До сих пор в этом городе я не видел ни одного ларька или продовольственного магазина.
К тому же…
Я вдруг вспомнил, как в прошлом людям отрубали руки за кражу буханки хлеба.
Эта цивилизация не выглядела так, будто здесь в ходу такие жестокости, особенно за то, что кто-то осмелится украсть краюху хлеба. Но на первый взгляд этого не скажешь о большей части культур, где практикуют подобное варварство.
Я никогда не думал, что на мою долю выпадут подобные тяготы. Я невыносимо устал, был голоден и напутан. Потерянный, совершенно пропавший в этом чуждом для меня мире, где я мог быть убит, или умереть с голоду… И Бог знает, что ждало меня в моем собственном времени, если я вернусь обратно без информации.
Но даже если она у меня будет – это что-нибудь изменит?
Это мысль вынудила меня принять решение. Что бы ни случилось сейчас, вряд ли это будет хуже того, что Мэй Робертс может сделать со мной. По крайней мере, я не собирался подыхать от голода.
Позволив нескольким людям пройти мимо, я остановил прохожего, сознательно сделав выбор именно на нем: он был средних лет, с доброжелательным лицом и невысокий ростом, так что я мог бы хорошенько врезать ему и бежать, если бы он поднял шум.
– Послушай, друг, – сказал я ему. – Я тут шел по городу…
– Да? – откликнулся он радостно.
– И, кажется, заблудился…
Нет, он был не опасен. Я собирался добавить, что потерял свой бумажник, но все еще не знал, используют ли они в своем времени деньги. Он ждал с терпеливой, дружеской улыбкой, пока я не придумал, что сказать:
– Дело в том, что я не ел весь день, вы не могли бы мне помочь?
Он ответил самым невообразимо сердечным голосом:
– Я буду рад сделать все, что в моих силах, мистер Уэлдон.
МОИ глаза, казалось, вылезли на лоб.
– Вы… вы назвали меня…
– Мистер Уэлдон, – повторил он, продолжая смотреть на меня с приветливой улыбкой. – Марк Уэлдон, верно? Из 20-го столетия?
Я хотел ответить, но мой язык онемел, словно на самой худшей премьере, которую я когда-либо переживал. Я кивнул, испуганно пытаясь понять, что происходит.
– Пожалуйста, не волнуйтесь, – сказал он успокаивающим тоном. – Вам совершенно ничего не угрожает. Мы предлагаем вам исключительное гостеприимство. Вы можете считать наше время своим временем.
– Вы знаете, кто я, – мой слабый голос все же вырвался наружу, – Значит, я напрасно убегал и прятался.
Он сочувственно пожал плечами.
– Всему городу было поручено помогать вам, но вы были в таком нервозном состоянии, что мы боялись тревожить вас прямыми действиями. Едва мы предпринимали какие-то попытки, вы каждый раз исчезали. Мы не хотели давить на вас, поэтому не преследовали. Предпочли подождать, когда вы обратитесь к нам по собственной воле.
Мне стало дурно от головокружения. Отчасти это было вызвано голодом, но только отчасти. В остальном причиной тому был страх и хаос в мыслях.
Они знали, кто я такой. Они ждали меня. Они, вероятно, даже знали о том, что я замыслил.