– Это легко объяснить. Ты потерял самообладание.
– Я даже сейчас не теряю терпения.
ОН зло оттолкнул меня.
– Если ты убил ее из-за этого хлама, или из-за того, что сошел с ума и плетешь, черт знает что, тогда учти: я – полицейский, и ты мне не друг. Но что же получается – ты откровенный убийца, с которым я знаком, а я теперь должен отправить тебя на электрический стул?
– У тебя всегда была слабость к высокопарным диалогам. Иди же и заяви обо мне, пусть меня бросят за решетку и накажут по всей строгости закона, даже усадят на электрический стул. Но тебе для начала придется раздобыть доказательства.
Он направился к лестнице.
– Этим я и займусь. И не пытайся сбежать, в противном случае я буду действовать так, будто мы никогда не были знакомы.
Он поднялся наверх и с кем-то заговорил по телефону. Черт с ним, я даже не пытался гадать, кому он звонит. Только радовался, что не убил Мэй Робертс. Уничтожив такую красоту, пусть даже олицетворяющую зло, я не смог бы смириться с этим фактом до конца своих дней. Но была и другая причина для радости – если бы я убил ее и оставил улики Лу, он бы теперь не сомневался в моей вине. Впрочем, учитывая мой невероятный рассказ, он бы попытался убедить меня, что я сошел с ума.
Но больше всего я думал о ней, о Мэй, о ее взгляде в тот миг, когда я прострелил ей руку. Ее изящную руку, которая так уверенно сжимала дамский револьвер, встречая меня.
Теперь Мэй была в будущем. Они не казнят ее. Они расценивали преступления как болезнь и готовы были подвергнуть ее удивительно продвинутой терапии, чтобы превратить в полезного и достойного гражданина той эпохи, находиться в которой доставило мне больше счастья, чем я когда-либо испытывал в жизни.
Я сидел и пытался напоить себя бренди, который за эти века должен был высохнуть до кирпичной твердости. Все это время Лу Пэйп, держа руку возле кобуры, стоял в дверном проеме. Он не сводил с меня взгляда, пока не появился какой-то человек, назвавшийся Иеремией Ааронсоном. Он коротко поздоровался со мной, и Лу повел его наверх.
Прошла минута, прежде чем я понял, что они собираются делать. И я побежал за ними.
Я успел вовремя. Ааронсон пытался снять кожух с двигателей, но вдруг отпрыгнул назад – от ярко вспыхнувшего дугового разряда.
МАШИНУ объяло огнем. Нам оставалось лишь беспомощно наблюдать, как плавились ее двигатели, пульт управления, панели и сетчатая кабина. Они ослепительно вспыхивали и, переплетаясь между собой, превращались в обугленную и расплавленную массу.
– Вот, черт! – с горьким разочарованием сказал Ааронсон. – Короткое замыкание, на случай вмешательства. Скорее всего, в самых важных местах конструкции стояли запалы. По-другому эти разрушения не объяснишь.
Он мельком посмотрел на свою руку и увидел, что она обожжена. Словно сейчас только почувствовав боль, он подул на ожог, потряс рукой и вытащил платок из дальнего кармана, для этого ему пришлось извернуться, действуя свободной рукой.
Лу беспомощно уставился на кучу дымящихся останков.
– Можете ли вы понять, что это было, профессор? – спросил он.
– А вы можете? – взорвался Ааронсон, – Как можно из этой кучки определить назначение машины, если от нее не осталось ни одной целой детали.
Обернув руку носовым платком, он убрался.
Лу в раздражении пнул искривленную огнем трубу.
– Ааронсон – один из самых толковых физиков, Марк. Я надеялся, он скажет что-нибудь об этой машине. А, черт! Я хочу поверить тебе, Марк, но я не могу. Все еще не могу. Теперь мы должны будем обшарить весь дом, чтобы найти ее тело.
– Вы не найдете ни ее, ни секрета машины, – ответил я безучастно. – Я говорил тебе, они сказали, что тайна ее создания будет потеряна. Именно так и вышло. А я никогда не смогу снова отправиться в будущее. Я никогда не увижу их. И не увижу Мэй Робертс. Они помогут ей, избавят ее от ненависти и мстительности. Но, черт возьми, это не радует меня, потому что машины больше нет, а она теперь на несколько поколений впереди.
Он озадаченно повернулся ко мне.
– Ты не боишься, что мы отыщем ее тело, Марк?
– Можешь разобрать весь дом, если хочешь.
– Если нужно будет, сделаем, – ответил он. – Я должен вызвать кого-нибудь из убойного отдела.
– Вызывай хоть морскую пехоту. Зови кого хочешь.
– Ты должен будешь оставаться под стражей, пока мы не закончим.
Я пожал плечами.
– Все равно вы не оставите меня в покое, пока будете здесь рыть. Мне плевать. Пусть арест, пусть обвинение в убийстве. А теперь я должен привести себя в порядок. У людей будущего это получается быстрее и лучше, но я надеюсь, что немного приятной тишины и спокойствия помогут мне справиться с этим.