ОН больше не беспокоил меня и не произнес ни слова, пока мы ждали прибытия группы. Сидя в кресле, я для начала отгородился мысленно от Лу, а затем и от прибывших людей, с их грохочущими молотками и ломами, а потом и от всего мира.
Мэй была безжалостна и черства, и она убивала стариков, испытывая не больше сострадания к ним, чем волк, очутившийся среди стада беспомощных овец.
Но Бланделл и Карр сказали мне, что она была такой же жертвой, как те старики, которые умирали от истощения со своим нетронутым богатством, лежавшим на счетах в банках, в чулках под матрасами или в их потертой одежде. Она нуждалась в лечении той болезни, которая передалась ей от отца. Но даже он, как сказали бы они, при надлежащей заботе, возможно, избавился бы от серьезного нервного недуга и стал бы великим и почтенным ученым.
Они открыли мне правду и заставили меня ненавидеть ее, но затем они объяснили свою точку зрения, и получилось так, что моя ненависть стала невозможной.
Я был здесь, в настоящем, но без Мэй. И машина больше не существовала. Тоска от того, что я не мог ничего изменить, грозила уничтожить меня, довести до мысли о самоубийстве. Но я не имел никакого на это права. Никто и никогда не имеет такого права, говорили они мне, – даже если некоторые ситуации просто невозможно решить.
Я вернулся в действительность, только когда вызванная группа собралась и покинула здание, а Лу Пейп вернулся туда, где запер меня.
– Ты знал, что мы не найдем ее, – сказал он.
– Это я тебе все время твердил.
– Где она?
– В Порт-Саиде, в экзотической адской бездне мира, где танцует, прячась под вуалью, перед развратными…
– Оставь эти шутки! Где она?
– Какая разница, Лу? Ее здесь нет, правда?
– Это не значит, что она не может быть где-то в другом месте, мертвой.
– Она жива. Ты можешь не верить мне ни в чем другом, но хотя бы в это поверь.
Он вытащил меня из кресла и пристально уставился в мое лицо.
– Ты не лжешь, – наконец, признал он. – Я отлично знаю тебя, чтобы это понять.
– Ну и хорошо.
– Но тогда ты – просто чертов глупец, если считаешь, что тебе достался бы этот лакомый кусочек. Я не говорю о том, что ты не достоин женского внимания, но судя по тому, что я услышал, она – скорее змея, чем женщина. Даже если бы ты был богат, или лучше выглядел, чем она…
– Но только не после того, как мои друзья помогут ей. Она встретит хорошего человека, когда поймет все, и я бы очень хотел оказаться на его месте.
Я ощупал рукой лысую макушку.
– С копной волос, я выглядел бы на свой реальный возраст. Если помнишь, я на целый год младше тебя. Мы подошли бы друг другу – они проверяли нашу эмоциональную совместимость, и мы отлично сочетались. Единственная проблема в том, что я лысый. Они возможно, сумели бы нарастить мне новую шевелюру, и тогда мы с Мэй уж точно подошли бы друг другу, как джин с тоником.
ЛУ от удивления выгнул брови.
– Они действительно могли отрастить тебе волосы?
– Конечно. Хочешь знать, почему я не позволил им? – Я посмотрел из окна на дымный город. – Вот почему. Они не могли сказать мне, вернусь ли я когда-нибудь в будущее. А я не желал рисковать. Поэтому не захотел расставаться с тем, что меня здесь кормит – вдруг бы оказался на мели в собственном времени. Ладно, лучше скажи, что мы все еще тут делаем?
– Нужно выставить охрану вокруг дома и описать имущество, чтобы ничего не пропало, пока она не вернется…
– Она не вернется.
– … или не будет юридически признана мертвой.
– А что со мной? – перебил я.
– Мы не можем задержать тебя без доказательств.
– Это хорошо. Тогда давай уберемся отсюда.
– Я должен оставаться на дежурстве, – возразил он.
– Не сейчас. У меня при себе больше 15000 долларов наличными и еще больше на книжках. Достаточно деньжат, чтобы хватило нам обоим.
– Достаточно, чтобы убить ее из-за этого?
– Достаточно, чтобы хватило нам обоим, – упрямо повторил я. – Я же говорил тебе, у меня были деньги, прежде чем она отправила меня в будущее.
– Хорошо, хорошо, – прервал он. – Давай не будем начинать это снова. Мы не смогли найти тело, так что ты свободен. А теперь… Подожди-ка. Что ты там говоришь о деньжатах?
Я взял его за руку и направил к выходу.
– В этом городе нет худшего полицейского, чем ты, – сказал я. – Спросишь, почему? Да потому что ты – актер, а не полицейский. Возвращайся на сцену, Лу. Этих денег нам хватит до конца наших дней.