Статьи — потом. Уже начитался, голова звенит. Сейчас — про другое. А то это же безобразие: находится сам не знает где. И Гарри подвинул к себе тонкую книжку про пятидесятилетие Гейдельбергской библиотеки.
Как сразу выяснилось, название с реальным ее возрастом ничего общего не имело. Библиотеку основали в XIV веке, в XVII уберегли от Католической лиги в Тридцатилетнюю войну (посмотреть, что это, пометил себе Гарри. И почему им не давали нормальную историю?), а в тридцать восьмом Гитлер перевез ее в Берлин. Для оккультных изысканий своего друга Гриндельвальда, как писал автор книжки. Хотел основать в Берлине всемирный — и единственный — магический университет после падения Европы. Чтобы маги сделали из магглов Германии подлинных арийцев, в том числе и внешне.
Гарри посмотрел на картинку «подлинного арийца», и ему стало не по себе. Неужели маги стали бы…
Впрочем, писал автор, планы остались лишь планами. Согласно показаниям свидетелей на Нюрнбергском процессе, Гриндельвальд начал исследования и продвинулся далеко, но выяснить, так ли это, невозможно: дневники Гриндельвальда по-прежнему не поддаются расшифровке.
И отлично. Хотя… вот группа Гарри их расшифровывает — и что будет, если получится? Вряд ли у Гриндельвальда там противоядия и особо яркие Люмосы.
Гриндельвальд, как оказалось, дружил с архитектором Гитлера Шпеером. Шпеер планировал перестройку Берлина в «Германию», столицу Рейха, сделал макет, и макет этот впечатлил Гриндельвальда. Гарри изображения в книге впечатлили тоже. Он узнал виды из окна и из рабочей комнаты группы, и жить в таком некрополе, по его мнению, смог бы один Волдеморт. Поскольку уже умер.
Гриндельвальд, однако, считал иначе. В сохранившихся письмах Шпееру он восхищался размахом проекта и смелостью архитектора (было чем, признал Гарри) и обещал вскорости «небольшой подарок».
Внутри этого подарка Гарри сейчас и сидел. Гриндельвальд подарил другу модель «Зала Народов» в натуральную величину. Без свастик и скульптур, но с имперским орлом на куполе ротонды, который (и орла, и купол) снесли после войны. В момент создания вход в комплекс находился снаружи, на площади. Шпеер в изъятом до Обливиэйта дневнике писал об огромной колоннаде, фасадах министерств, дворца, Рейхстага в полном соответствии с его планами.
Когда начались бомбежки Берлина, Гриндельвальд спрятал в Фольксхалле подаренную библиотеку, которая иначе непременно бы сгорела, и тогда же уменьшил анклав, убрав площадь, и переместил вход внутрь здания. Как он это сделал — как он создал модель и изолированный, но получающий воздух, воду и свет анклав, — никто за полвека с падения Берлина так и не узнал, несмотря на все попытки. Очередная загадка, скрытая в дневниках.
Гарри уже хотелось самому открыть хоть какую-нибудь тетрадь дневников и посмотреть. Больше полувека расшифровать не могут! Что же он там накрутил?
— Какое похвальное прилежание.
Гарри вздрогнул и вскинулся. Вот так увлекся. И где «постоянная бдительность», а, Хмури?
Рядом стоял Даниэль и смотрел кисло.
— Привет, — сказал Гарри.
— Уже здоровались. Стивен с профессором о чем-то ругается, меня послали тебе сказать, что пора обедать, — он качнул знакомым Гарри кульком. — Пошли.
И они пошли — пешком. По лестницам и переходам. «Не люблю летать», — обронил Даниэль и замолчал. До подъемного мостика через пропасть.
— Опускать — вот так, — показал он жест палочкой. — Невербальное. Представляешь, что он опускается. Впрочем, тебе-то что, ты на метле.
Гарри немного удивился, но мысленно согласился, что да, он на метле. Заклятие моста, правда, запомнил все равно. Мало ли. Да и мост ему понравился.
Они вошли в проем между стеллажами, в узкую дверь, и через пару шагов оказались в коридоре. Точно таком, какие Гарри видел раньше. Только теперь он знал, что стены не из мрамора, а из магического камня-обманки. Который Гриндельвальд заставил расти и расти, а потом замереть. И стать где-то мрамором, где-то гранитом, а где-то лепниной. И никто не знал, как именно он это сделал.
— Теперь вниз, — сказал Даниэль, покосился на трогающего стены Гарри и вновь замолчал.
Они пошли вниз — и еще вниз. До витражных распахнутых дверей.
Гарри присвистнул.
Расписанные травами и цветами стены, потолок — ясное небо в белых тучках, хрустальные люстры, мраморный пол.
И длинные деревянные столы с разнокалиберными стульями, расставленные где попало.
— Да, — печально сказал Даниэль. — Это была бальная комната. А теперь столовая. Как самая большая.
В дальнем конце залы стояли шкафы с посудой, длинный стол со встроенной мойкой. На столе — мытые чашки, кувшин с молоком в плошке с заклятием льда, кофейник. Никакой плиты поблизости. Гарри магией вскипятил воду в чашке, заварил пахнущий пылью «Липтон», долил молоком из кувшина и решил, что сойдет. Даниэль сделал себе фильтрованный кофе светло-коричневого цвета. Гарри содрогнулся от одного вида. Лучше уж «Липтон».
Заняты были четыре стола из двух дюжин. Они сели за пустой, рядом с нарисованным на стене розовым кустом. Развернули бутерброды.
Котлеты оказались вкусные. Не забыть спросить у Стивена рецепт, мысленно пометил себе Гарри жуя.
Напротив него Даниэль ел аккуратно, откусывая по маленькому кусочку, глядя в свой блокнот, на одну и ту же страницу.
— Тебе нравится здесь? — спросил Гарри.
— Да.
— А чем?
— Интересно.
— Ага. А где ты раньше учился? Или ты работал?
— В Лондоне.
— А с профессором работать нравится?
— Да.
— А чем?
— Интересно.
Гарри сдался. Он чем-то не нравился Даниэлю.
Ну или Даниэль просто неразговорчив по характеру или, к примеру, потому что голова болит. Смирись, Гарри, новая ты звезда, и смотри по сторонам.
И все же жаль. Даниэля хотелось разговорить. Может, даже подружиться. Хотя, если подумать, по неправильной причине: Даниэль то ли носом, то ли глазами напомнил ему Снейпа. А перед профессором у Гарри был долг, который теперь оказалось невозможно отдать. Даже чуть-чуть, посмертно.
«Профессор, зачем вы подделали воспоминания, а? Что бы там ни было, я бы понял! Самое главное-то не подделка, даже эксперт сказал… Ну зачем?!»
Эксперт министерства, скрюченный («профессиональная, кхе-кхе, болезнь, мистер Поттер, да»), очень уверенный в себе старичок с пронзительным ярко-синим взглядом сказал Гарри, что воспоминания, несомненно, правдивы. За исключением лишь пары сцен, в которых он сомневается, и одной — в подделке которой уверен. «Чуть не так лежат тени, мистер Поттер, запахи не те, фоновые звуки повторяются. Большие мастера делали эту сцену, мистер Поттер, да, но не для профессионального взгляда. Или же для взгляда того, кто не замечает, кхе-кхе, деталей…»
Эксперт имел в виду самого Гарри, но Гарри был уверен, что сцена делалась для Волдеморта. На детали Темный Лорд внимания не обращал никакого, это верно. И в сцене вербовки Снейпа Дамблдором вряд ли внимательно разглядывал тени. Но зачем Снейп ее подделал? Или они с Дамблдором ее подделали? Почему?!
«Как вы сами понимаете, мистер Поттер, хотя эта сцена, конечно, не обесценивает остальные, но в случае мистера Снейпа, кхе-кхе…»
Да, в случае мистера Снейпа соваться в реабилитационную комиссию даже с сомнением и то было рискованно, а с поддельной сценой — особенно этой — и вовсе… Тем не менее Гарри попробовал. И получил заключение об отсутствии мотива пересмотра дела «Снейпа, Северуса» по причине недостаточности новых доказательств, как его и предупреждали Артур с министром.