Как оказалось, большой почтовый ящик у входа вдруг перекрасился в цвета «Баварии», и вернуть ему правильный желтый цвет никто так и не смог.
========== 26 октября 1998 г. Берлин ==========
Почтовый ящик не перекрасили ни на следующий день, ни через день, ни через два. Цвета «Баварии» оказались на самом деле хитрым проклятием, маскировавшим любую краску и, по мнению профессуры, закодированным.
В воскресенье мастер Гессе обещал шутнику амнистию, а профессора с кафедры чар — зачет по проклятиям и публикацию во внутреннем журнале Гейдельберга, но в понедельник утром ящик оставался все таким же красно-сине-белым с белыми и синими ромбами в круге посредине.
Когда Гарри со Стивеном прошли мимо, двое магов пытались снять проклятие тандемом.
— Идиоты, — посмеиваясь, сказал Стивен, когда они с Гарри вошли в большой зал. — Перемудрили.
— Ты знаешь, как его снять? — удивился Гарри и встал рядом со Стивеном на коврик: не хотелось прерывать разговор.
— Ну конечно. Что ж там сложного?
— А почему не снимешь?
— Покрасоваться хочу, — фыркнул Стивен. — Сам подумай, если я его сниму сейчас, то кто увидит? Никто же. А вот в обед — другое дело!
Гарри посмотрел на него скептически, но промолчал. Ну, допустим.
— А профессора не подумают, что это ты его проклял?
— Если бы ящик проклял я, — сказал Стивен нравоучительно, — то я бы его выкрасил, разумеется, в цвета «Манчестер Юнайтед»! Что мне до «Баварии»!.. На самом деле, Гарри, о ключе я только сегодня догадался. И мне надо посмотреть, как он на самом деле звучит. И ноты вспомнить.
— Ноты? — переспросил Гарри.
— Именно!
Что это за ключ, если его нужно играть? Или петь? А раз петь, то… Он припомнил футбольный матч и заулыбался.
— Молодец, — сказал Стивен. — Правда же несложно?
— Ага, — рассмеялся Гарри. — А почему другие не догадались?
На самом деле он тоже не додумался до точного значения ключа, только понял, где и что искать. Но действительно же, простое решение…
— Потому что усложнять начали. Они же ученые маги, им не до глупостей! Вот и с дневниками мы наверняка так же усложняем, и я со всеми вместе.
— Так с дневниками все простое уже проверили, — сказал Гарри. — Осталось только сложное.
— Жаль, если так, — ответил Стивен. — Я все-таки надеюсь, Гриндельвальд придумал что-то более изящное… И, задним числом, совершенно очевидное.
Гарри согласился. Это было бы в его духе, вот уж точно.
После обеда Стивен подошел к ящику, дождался своей очереди испытать контр-заклятие, откашлялся и, дирижируя себе палочкой, начал:
«Welche Münchner Fussballmannschaft kennt man auf derganzen Welt?»
Маги вокруг мгновенно замолчали и уставились на него. Стивен сбился с ритма, Гарри прикусил губу. Он бы подпел, но он не знал слов!
«Wie heisst dieser Klub, der hierzulande dieRekorde hält?»
Из толпы выбрался широко улыбающийся Тео, хлопнул Стивена по плечу и поддержал, чисто и сильно:
«Wer hat schon gewonnen, was es jemals zu gewinnengab?Wer bringt seit Jahrzenten unsere Bundesligavoll auf Trab?»
К большому удивлению Гарри, толпа оживилась, подвинулась, и десять, по меньшей мере, голосов грянули:
«FC Bayern,Stern des Südens!»(*)
Ящик сменил цвет в конце припева, но этого никто не заметил, и гимн футбольного клуба допели до конца.
Стивен пожал руки всему хору, договорился о совместном пиве и сбежал вместе с Гарри и Тео на Пояс.
— Вот так, — сипло сказал он на латыни, потирая горло. — Кажется, голос закончился. Эх, теперь ведь никто не поверит, что я не поддерживаю «Баварию»!
— А ты не поддерживаешь? — удивился Тео.
Гарри фыркнул. Стивен застонал.
— Тео! Я живу в Манчестере!
— Ну… ты будешь нашим, — Тео щелкнул пальцами, вспоминая слово, и сказал по-немецки: — Spion.
— Шпионом, — перевел Стивен для Гарри. — Ну, знаешь, Тео!..
Они смеясь вошли в комнату группы и натолкнулись на тяжелый хмурый взгляд профессора Кольбе.
— Ждем только вас, — сказал профессор резко. — Господа, у нас чрезвычайная ситуация.
Ситуацию профессор обрисовал в словах, которые, наверное, использовали римские аристократы, узнав о варварах у ворот. Опустив, правда, ругательства. В библиотеку в первых числах декабря прибывала Европейская комиссия по грантам. И в ее числе — два профессора из экспертной комиссии, исследовавших влияние маггловского строительства на анклав Гриндельвальда-Шпеера: Фейли из Оксфорда и Шаффер из Гейдельберга. Внутренний Хмури насторожился, но Гарри и без Хмури понял, что это неспроста. Стал бы иначе профессор Кольбе волноваться, с его-то биографией.
— Наша группа, господа, продвинулась в расшифровке дальше других. От нас будут ожидать реальных результатов. Прочитанного оглавления, страницы, надписи — доказательств близости полной расшифровки. Замечу, не обязательно именно тридцатой тетради. Если мы не предоставим такие доказательства, у меня есть подозрения, — профессор произнес «подозрения» так, что даже Гарри стало понятно: будь у профессора возможность сослаться на источник, он бы сказал «уверенность», — в том, что это воспримут как поражение, и комиссия порекомендует ректорату университета эвакуацию библиотеки. И поставит вопрос отзыва гранта.
То есть, в переводе на нормальный язык, отзовет грант. Несправедливо.
— Господа, все остаются на своих проектах, но я жду от вас еще более усердной работы и результатов.
Ричард, ерзавший на стуле в явном нетерпении задать вопрос, обмяк. Хотел, видимо, попроситься перейти в группу Гарри.
— Я полагаю, было бы разумно создать одну группу, — сказал Джон. — Слить силы.
Вот как? Странно. Хотя неплохой способ закончить конфликт, который Джон сам и начал, не извиняясь и никого не прося.
Профессор поджал губы.
— Я полагаю, это, напротив, крайне неразумно, герр Латимер. Никто не знает, с какого направления придет прорыв. Ограничиваться одной лишь тридцатой тетрадью — недальновидно. Возможно ключ попадется вам в первой. За работу, господа. За работу.
— А какой у него самого проект? — спросил Гарри у Стивена, когда они вышли запить новости кофе.
— Какой всегда: восстановление искусственного Гриндельвальдова языка, — пожал плечами Стивен. — Он полагает, что шифр для этого языка применили другой, и если понять, как он устроен, то будет большой шаг вперед.
— А ты так не думаешь.
— Мне все больше кажется, что шифр там вообще везде один. А наблюдаемая вариативность объясняется иначе.
— Проще, — улыбнулся Гарри.
Стивен фыркнул и кивнул.
— Ты как считаешь, — сказал Гарри, — профессор Штайн тоже знает о комиссии?
— Разумеется. И наверняка у них только что закончилось такое же собрание. Хотя из-за публикации по «Сканеру» дела у них лучше, чем у нас. Но, — продолжил Стивен, глядя хитро, — ты забеги к ним. Проверь. Заодно с Люком помиришься.
Гарри поморщился.
— Мы не ссорились.
Люку он всего лишь сказал, как — по его мнению — сделать учебник интереснее, а Люк поблагодарил сухо, отобрал листы с пометками и с тех пор с Гарри старался не разговаривать.
— Ты пойми, — сказал Стивен, — Штайну сейчас тоже нужен результат. Хорошая рукопись учебника по невербалу — это не статья в третьесортном журнале. Учебник будет расхватывать целевая аудитория, его можно продать комиссии за увеличение гранта. А Штайну нужно увеличение гранта, если он собирается заниматься своей Великой Идеей и всеми проектами в придачу, а он собирается.
— Ты меня толкаешь поговорить с ним, чтобы он меня включил в проект учебника? — уточнил Гарри. — Потому что я знаю, как его сделать? Но я же не знаю! В смысле, не до конца…
— Ты знаешь лучше Люка, — пожал плечами Стивен. — Скажи ему об этом…
Гарри открыл было рот: заявить, что не будет хвастаться Штайну, будто всего за несколько часов разобрался в проекте его студента лучше самого студента, но Стивен прервал сам себя.