Через четыре дня в библиотеку пришли немецкие авроры, осмотрели место происшествия, что-то измерили, остались довольны и оставили карточки всей группе — на случай, если они вспомнят что-то очень важное.
— Что мы можем вспомнить? — удивился Гарри, а Тео пожал плечами.
— Например, что на самом деле это было не банальное проклятие от копирования, а сам разгневанный дух Гриндельвальда явился Дэвиду и покарал.
— Чушь какая!
— Не скажи, — протянул Тео. — В Берлине такое случается. Тут не совсем Берлин, но мало ли, верно?
Гарри не поверил и проверил. И был вынужден признать: да, в Берлине случалось. И особенно часто в последние годы: стройки тревожили магию города и заставляли просыпаться погибших, а погибло в Берлине предостаточно.
Как и предполагал Стивен, профессор Штайн привлек Гарри к работе над учебником, к неудовольствию Люка. Гарри не привык работать, общаясь только по делу, с формальными обсуждениями, с предложениями в письменном виде…
— Он злится, что ты увел у него проект и испортил его, — сказал Стивен за кофе на колоннаде. Они запивали его очередную не подтвердившуюся теорию и завершение первой главы учебника у Гарри. — Чего ты ждал?
— Я не увел, — возмутился Гарри. — И не испортил! Ты же читал начало, интересно же стало! Невербальный «Люмос» совсем не такой простой оказался, и построение образа красивое…
— Ты подумай, сколько Люк угрохал времени на… что у него там было, «Портус»? Сделал на нем методологию, а тут пришел ты и убрал его великий успех из текста.
— Так текст же стал лучше.
Стивен покачал головой, посмотрел странно.
— Ты что, совсем не тщеславен?
Гарри пожал плечами.
— Не, ну почему… Мне приятно, когда получается. И когда я матчи выигрываю! Вот вчерашний с Библиотекарями, я им очень горд! А когда мы Кубок сделаем, так и вообще!
— И назовете его «Кубок Эванса»? — поднял бровь Стивен.
Гарри аж поперхнулся кофе.
— Ты что? Нет, конечно! Мы пока не решили, как назовем. Герр Гессе предлагает «Кубок Солнца», как на витраже…
Стивен кивнул.
— Совсем не тщеславен, — сказал он, будто оглашал диагноз. — Тщеславный человек бы допустил мысль о «Кубке Эванса». А тебе важен результат.
А кому он не важен?
— Так и Люку тоже, разве нет?
— Раз он все-таки с тобой работает — важен, да. Но и успехами похвастаться хочется. А на статью в «Мажику» его не хватает. Предмет слишком практический, нового понимания нет. Как он считает.
— Ты не согласен?
— Я думаю, если бы он перестал злиться и посмотрел непредвзято, — в голосе Стивена вдруг прорезалась меланхолия, — то он бы заметил в своей работе много интересного… А он время тратит на ерунду. Не-а, я ему его интересное подсказывать не буду, пусть сначала остынет.
Гарри пожал плечами. Он в общем-то был согласен.
Его Великая Идея тоже продвигалась. Немного медленнее, чем учебник, но все же. Увы, полностью отказаться от материальной составляющей в «Ушах» оказалось невозможным. Гарри крепко посидел над справочниками и даже смог это доказать. И даже почти правильно. Но ошибка в рассуждениях не повлияла на результат: без материальной составляющей выходил немаленький взрыв. Гарри задержался вечером, нарисовал такие уши с материальной составляющей, от которых Хмури точно бы не отказался, и обсчитал их по справочникам. Три вечера убил, но вывел, что форма «микрофон — магия — наушники» не только возможна, но еще и оптимальна. Оставалось придумать магию.
Гарри написал Рону. Тот помнил, как делать «Уши», и набросал решение — с явной помощью Герм, уж слишком систематически у него вышло. В Люкову схему невербала заклятие не ложилось, нужно было учесть поправку на проклятую составляющую, но Гарри не понимал как, пока за ужином Стивен не предложил:
— А ты сделай эту самую составляющую. Чтобы была материальна. Потом и поправку возьмешь.
— Предмет, — выдохнул Гарри. — Точно! По схеме «Портуса», когда он привязывается к конкретному якорю!
— Ага, — улыбнулся Стивен, — и хорошо подумай, из чего что делать будешь. Ты заметил, что в Люковой схеме дальность портала зависит от того, как предмет называется и на каком языке?
Гарри моргнул. Нет, он не заметил. Более того, он был уверен, что и Люк не заметил тоже. Иначе строчил бы статью, ломая ручки.
— Это ж верная «Мажика»?
— А то, — довольно сказал Стивен. — И если бы он не уперся лбом в свой невербал и в великую обиду, статью уже бы и написал, и опубликовал.
— Я его попрошу объяснить мне подробно формулу для привязки к якорю, — решительно сказал Гарри. — Что, мол, хотел попробовать и не вышло. Или еще что. Будет объяснять и заметит. И обиды кончатся.
Стивен покачал головой, но спорить не стал. Добавил:
— А если ты к этим «Ушам» еще и Перо присоединишь, то выйдет у тебя «мечта шпиона». Возможность записывать разговоры на расстоянии, через любые купола тишины. «Уши» же не говорят, — пояснил Стивен. — «Купол Тишины» на них не подействует. Аврорат будет счастлив.
Гарри присвистнул. О таком он не думал. Но… можно попробовать. Если не для аврората, так для себя.
Ему все еще хотелось выяснить, что на самом деле произошло с Дэвидом. Когда вернется Джон, они ведь обсудят это с Ричардом, хоть слово скажут там, где все случилось? Попробовать стоило. Гарри происшествие очень не нравилось: он за две недели так и не смог его понять. Это значило, что информации недостаточно.
Вот и прояснит ситуацию.
А если все дело в простой глупости — тем лучше.
========== 21 ноября 1998 г. Оксфорд ==========
Кингсли успел уже отвыкнуть от экстренных вызовов. Срочные совы прилетали, конечно, и вечером, но редко — и всегда ждали, пока он закончит ужинать!
— Я за правильную расстановку приоритетов, — сказал Кингсли, строго глядя на сердитого серого сыча. — Пирог сначала, дела потом. Даже если это очередной Темный Лорд, четверть часа он подождет.
А если не подождет, то пусть является лично.
Сыч клюнул отщипнутую корочку и, похоже, смирился. Мясной пирог удался Кингсли на славу. Мясо он покупал у волшебников, специи и овощи — у магглов, и результатом оставался неизменно доволен.
А вот выпить чаю сыч ему уже не дал: сел на заварочный чайник и нахохлился. Кингсли вздохнул и отвязал послание.
Прочитал. Выдохнул ругательство. Испепелил письмо, надел боевую мантию и аппарировал.
Артур ждал его у ворот магического колледжа, у кустов «Зимних» роз. Розы начинали зацветать, и от вида голубых мерцающих бутонов у Кингсли немного полегчало на сердце: приятных воспоминаний (хоть, увы, еще довоенных) с ними было связано немало.
— Твое письмо, — сказал он Артуру, — было излишне лаконичным. Я понял про Уэйка. Куда смотрела его охрана?
— Охрана, — сказал Артур, — была совершенно уверена, что профессор дома. Ни активации камина, ни аппарации на его палочке зарегистрировано не было. Он вышел из кабинета, пришел пешком домой и оттуда не выходил.
— Но как-то оказался в кабинете.
— Именно. Сейчас на месте невыразимцы, — сказал Артур. — Аврорат свое уже осмотрел и обмерял, час назад. Все осталось, как было, на трупах заклятие сохранения. Я подумал, ты захочешь взглянуть сам.
Кингсли кивнул. Они двинулись в сторону учебного корпуса. Шли молча и быстро сквозь темные садики. Золотистые огни летели впереди, освещая дорогу.
В прохладном, влажном корпусе пахло слежавшейся пылью и мелом. Школьный запах.
Кингсли поднялся вслед за Артуром по старой скрипучей лестнице на этаж профессорских кабинетов. Нужная дверь была открыта, охранник-невыразимец оглядел их без выражения, пробормотал под нос проверку на оборотку и пропустил.
Люди Артура оставили их в комнате одних. Артур закрыл дверь. Наложил «Полог Тишины».