— Профессор сказал нашему Стиви, — из-за колонны вышел Джон, — что знал только одного студента, который бы смог разгадать Гриндельвальдово зелье, если дело там действительно в зелье, и этот студент — не наш Стиви. У нашего Стиви уже один раз не получилось с зельями, правда, Стиви?
Гарри нахмурился и напрягся. Что там у Стивена не получилось — не важно, а вот тон Джона ему очень не понравился.
— А сейчас получится, — Стивен улыбнулся. — Увидишь.
— Ну-ну. Мечтай больше. Сам увидишь, кто отличится на заседании!
Джон ушел, Даниэль посмотрел ему вслед с явным недоумением.
— Что это с ним? Он никогда себя так развязно не вел.
— Великая Идея, явно, — вздохнул Стивен.
Не Идея, скорее тайное знание. Джон, по мнению Гарри, вел себя так, будто владел ключом от шифра. Это бы все объяснило. Но откуда у него ключ? От профессора Уэйка?
— Что у тебя случилось с зельями? — спросил Гарри на обеде.
Стивен фыркнул.
— Да глупый был, когда приехал. Думал — сейчас я этот код, дело же явно в чернилах! Носился с Великой Идеей и всем надоел, пока она не обвалилась.
— Не совсем обвалилась, оказывается.
— Да. Чудно, верно?
— А кто этот гениальный студент, которого профессор упоминал, ты знаешь?
Стивен пожал плечами.
— Да какой-то англичанин, приезжал защищаться в Гейдельберг на Мастера Зелий лет десять назад. Наш проф был в комиссии как внешний наблюдатель — и впечатлился. Имя у него забавное, латинское, на «С»… Не помню.
— Не Северус Снейп? — спросил Гарри хрипло.
— Точно. Ты его знаешь?
— Он меня учил, — хмуро ответил Гарри. — Спас мне жизнь. Кучу раз. И не только мне. Мы друг друга не выносили, но мне так жаль, что он умер. Мы победили, а он умер. Несправедливо.
— Война, — спокойно сказал Стивен. И ткнул Гарри в плечо. — Эй, Гарри, не кисни. Пошли варить антидот от Гриндельвальдовой хитрости.
— Пошли, — улыбнулся Гарри.
«Больше войны не будет. Что бы там ни задумал Джон, да и не только Джон. Не будет. Не допущу».
========== 21 декабря 1998 г. Берлин ==========
Что самое главное в учебнике магии? Как за десять дней до заседания комиссии выяснил Гарри — не содержание. Самое главное — картинки!
Почему — ему никто объяснить не смог. Но на группу профессора Штайна напало безумие, все начали рисовать картинки к докладу профессора, к учебнику, к статье Люка, и Гарри смирился. Каждый перед экзаменами сходит с ума по-своему, как говорила Герм, выпивая третью чашку какао за час.
Проще было вспомнить Хогвартс и нарисовать нечто, как для эссе по гербологии. И подписать. Без подписей профессор Спраут, помнится, не догадывалась.
Первые опыты оказались предсказуемо ужасны, но когда он понял, что построение невербального образа напоминает описание стратегии в квиддиче, дело пошло веселее.
Профессор Штайн посмотрел на творчество Гарри и совершенно неожиданно решил, что квиддичные ассоциации — прекрасная идея. Группа застонала, Люк символически дал Гарри по шее, и они перерисовали уже нарисованное.
— Комиссия решит, что над ней издеваются, — сказал Люк, когда доклад с учебником и статьей были наконец готовы, перечитаны по десять раз и отложены подальше, чтобы от одного взгляда не стошнило.
— И отлично, — улыбнулся профессор Штайн. — Мы, «Новейшая магия», можем себе позволить немножко эксцентричности. Особенно при таких результатах. А как дела у тебя в группе, Гарри? У вас ведь уже сегодня?..
У Гарри в группе дела шли неважно. Неделю назад Стивен почти исчез. Гарри видел его урывками. Тот варил зелья ночами, что-то писал у себя днем, а в библиотеку приходил поздно вечером. Гарри как-то специально его дождался, но разговора не получилось: Стивен отвечал невпопад и видел перед собой явно не Гарри, а очередное Гриндельвальдово зелье.
— Все хорошо, — ответил Гарри профессору. — К пяти будем готовы. Хотя, конечно, наш доклад будет не таким красивым.
Если он вообще будет.
Гарри вернулся в комнату группы. Профессор Кольбе сидел над бумагами мрачен. Джон тоже. Два дня назад он получил от профессора доступ к вожделенной тридцатой тетради (Гарри решил тогда, что невозмутимость Стивена после этой новости — хороший знак), но с тех пор вся его развязность и бравада куда-то делись.
Фальшивый ключ ему достался, видимо. Или мозгов не хватило воспользоваться.
Проверить Гарри не мог: за рисованием картинок совсем забыл положить Перу бумаги.
Неудача Джона радовала, но отсутствие результатов у других — совсем нет. До их очереди предстать перед комиссией оставалось два часа. Пусть заседание и обзорное, но от комиссии с председателем-ненавистником квиддича добра ждать не приходилось. И плохо, что группы их части Пояса поставили на вечер: голод доброте тоже не способствует…
«Кстати, — вспомнил Гарри, — я ведь не обедал». И остался на месте. Еще два часа. Вдруг кому-то понадобится помощь…
В комнату вошел Стивен. Во всем черном и даже в мантии. С папкой в руках. Подмигнул Гарри, и Гарри задавил желание подскочить с облегченным восторженным воплем: «Да-да-да!»
— Профессор Кольбе, можно вас на минутку?
Они вышли на колоннаду. Даниэль повернулся к Гарри.
— Это то, что я думаю?
— Я не знаю, что ты думаешь, — расплылся в улыбке Гарри, — но он точно сломал шифр.
— Глупости, — громко сказал Джон. — Этот шифр и Темный Лорд Волдеморт не смог сломать!
Даниэль заморгал удивленно, Гарри прикусил губу, чтоб не сорваться. И чтобы не спросить, откуда Джон Латимер знает, что смог и не смог Волдеморт.
— Не авторитет, — невозмутимо ответил Тео от своего стола. — У этого лорда даже публикаций в «Мажике» нет.
Подобный аргумент Гарри в голову не приходил.
Стивен с профессором разговаривали час с лишним на «кофейной» скамейке под «Куполом Тишины». Гарри даже пожалел, что не оборудовал скамейку «Ушами». Смотреть было неинтересно: профессор читал бумаги в папке. Три раза подряд. Потом закрыл папку, отдал ее Стивену и пожал ему руку.
— Море пива, — сказал Тео из-за плеча Гарри. — На всю сумму гранта!
— Шампанское, — возразил Даниэль из-за другого плеча.
— Банально, — не согласился Тео.
— Пиво — еще банальнее.
Гарри фыркнул.
— Давайте дождемся конца заседания, а? Кстати… — И послал в Стивена Темпусом. Невербально. Зря, что ли, учебник писал.
И профессор и Стивен вздрогнули. Стивен дал себе по лбу. Купол исчез. Профессор бросил что-то негромко и пробежал мимо Гарри, Даниэля и Тео в свой кабинет.
— Сейчас вернется, — сказал Стивен подходя. — Ну, с меня… даже не знаю что.
— Вот и они не знают, — улыбнулся Гарри. — Потом решим.
— Так что, — нерешительно проговорил Тео, — ты что, правда нашел? Расшифровал?
— Ага, — ответил Стивен. — Самому странно.
Помолчали. Почему-то не хотелось ни обниматься, ни прыгать. Ни прочитать, что же именно писал Гриндельвальд.
— Даже немного жаль, — сказал наконец Даниэль, и Гарри согласился. — Такая загадка закончилась.
— Найдем еще, — сказал Тео. — Мне же нужно на чем-то диплом писать!
Вышел профессор в синей бархатной мантии, оглядел их, усмехнулся и скомандовал: «Все за мной!»
И они все пошли на встречу с комиссией.
Даже Джон.
Их, конечно, не пустили, внутрь вошли только профессор и Стивен, но они расселись на скамьях в коридоре и продолжали обсуждать, на что же раскрутить Стивена, до самого окончания заседания.
Профессор и Стивен вышли с комиссией. Председатель, похожий на дядю Вернона, увидев группу у дверей, поднял брови и бросил профессору по-немецки:
— Это ваши?
— Мы — болельщики, — по-немецки же ответил Гарри, и произошло чудо: председатель улыбнулся. И совсем перестал быть похожим на Вернона.
— Болельщики, вот как, — сказал профессор Кольбе, когда комиссия удалилась. — Ну что ж, господа, поздравляю вас. Гранта на расшифровку нам, по понятным причинам, не дают. Дневники немедленно опечатают, и расшифровкой будет заниматься специальная группа аврората, а нашу группу расформировывают. Однако, господа, я никогда не был так рад. И, разумеется, никто из дипломников не будет забыт, и всех вас я буду рад видеть в моем новом проекте. Но об этом позже! Сейчас — в ресторан!