По мере успешного развития служебной карьеры А. Иванова укреплялось его материальное положение. Его денежный оклад в это время составлял сравнительно большую сумму – 90 руб. годовых, поместный – 700 четвертей (350 десятин). Правда, поместный оклад числился за Алмазом Ивановым лишь на бумаге. Реальных поместий (как и вотчин) у него пока не было. В феврале 1649 г. он решался подать челобитную о назначении ему нового, более высокого оклада. Просьба эта была высказана в связи с поручением, открывавшим новый этап в его служебной деятельности.
Впервые за три года пребывания в Посольском приказе А. Иванов был включен в 1649 г. в состав посольства, отправлявшегося для переговоров за границу – в Стокгольм.[382] Перед русскими дипломатами (возглавил посольство окольничий Б.И. Пушкин; в делегацию входил также думный дворянин А.О. Прончищев) была поставлена нелегкая задача. По русско-шведскому миру (Столбово, 1617 г.) стороны обязаны были разыскивать и выдавать друг другу перебежчиков. Причем соответствующая статья подразумевала тех людей, которые скрывались от наказания властей. Однако на практике из России возвращали всех перебежчиков. Теперь же московское правительство по экономическим соображениям не желало расставаться с осевшими на его землях крестьянами и ставило вопрос о первоначальной, более узкой трактовке этой статьи договора.
Послы получили два варианта инструкции: «большой наказ», по которому надлежало добиться согласия шведов на предложение русских послов без каких-либо оговорок и условий, и «меньшее письмо» – тайный наказ, допускавший выплату шведскому правительству денежной компенсации за отказ от претензий на перебежчиков.
Первое предложение, как и следовало ожидать, вызвало резкое возражение шведского двора, ссылавшегося на убытки, наносимые побегами крестьян. Б.И. Пушкину и его товарищам прибегли к тайному наказу и начали со шведами торг. Послы продемонстрировали высокое дипломатическое искусство. Они существенно сбили сумму денежной компенсации за невыданных перебежчиков – до 190 тыс. руб. На этих условиях и было заключено соглашение. Шведским дипломатам не удалось увести переговоры в сторону. Русские послы твердо держались своей линии, заявив, что «покаместь они то договоренное перебежитцкое дело не совершат и записки не разменятця, о иных ни о каких делах говорити не учнут».[383]
В Москве были весьма довольны результатами переговоров. Служебное положение А. Иванова упрочилось. Его личные заслуги в этом деле были отмечены наградой. Он получил за «свейскую посольскую службу» придачу к окладу в размере 30 руб. и 100 четвертей (50 десятин).[384]
Становление А. Иванова как крупного государственного деятеля пришлось на один из самых сложных периодов в истории внешней политики России XVI–XVII вв. Русскому государству предстояло решить ряд жизненно важных внешнеполитических вопросов. Центральный из них – возвращение западных земель и городов, в первую очередь Смоленска, отошедших к Польше после Смутного времени по Деулинскому перемирию (1618).
Эта задача была теснейшим образом связана с планами воссоединения Украины и Белоруссии с Россией, чему в немалой степени способствовала начатая в 1648 г. под руководством Богдана Хмельницкого освободительная война украинского народа против Речи Посполитой. Одновременно русское правительство стремилось получить выход к Балтийскому морю. На юге страны в это время шла оборонительная борьба с Крымским ханством и ногайскими татарами.
Параллельно решить две крупные задачи на западных границах (война с Речью Посполитой за Украину и со Швецией – за прибалтийские земли) было практически невозможно. Следовало маневрировать: накапливать силы для борьбы в одном направлении и искать временного союзника – на другом.
В начале 1650-х гг. правительственные круги России сосредоточили внимание на русско-польском вопросе. Убежденным сторонником борьбы с Речью Посполитой за воссоединение южных и западных земель с Русским государством, одним из главных идеологов антипольского внешнеполитического курса был А. Иванов. Все свое внимание он отдавал проблеме русско-польских отношений.
382
Обзор. Ч. 4. С. 65. Материалы посольства (частично опубликованные в конце прошлого столетия) см.: РГАДА. Ф. 96. Оп. 1. Д. 26, 27.