Горец вышел и растерянно задержался в коридоре. К себе возвращаться не хотелось — отправился к Седому. Тот быстро оценил внешний вид Горца и достал бутылку водки.
— Сейчас, братишка, выпьем, а там будем разбираться, что к чему.
— Давай, — покорно согласился Горец и выложил на стол блокнот. — Я тебя только попрошу фотографии и отпечатки отнести, чтобы внесли в базу… сам не хочу показываться…
— О чем речь! — Седой бросил блокнот на кровать. — У меня же еще фотоаппарат твой…
— Дарю, — махнул рукой Горец, — Давай, наливай…
На следующий день Седой забежал в кабинет аналитиков и отдал им блокнот и флешку с фотографиями:
— Внесите в базу жмуриков, а то их еще долго будут разыскивать.
Женщина–референт брезгливо покосилась на блокнот, на котором виднелись следы крови, и сказала:
— Это отнеси в 12‑й кабинет, там ребята в «Папилон» внесут.
— Здесь вообще–то еще данные бандитов.
— Они там всё внесут, — поджав губы, ответила референт.
Седой вздохнул и забрал блокнот.
В 12-ом кабинете все были очень заняты, но блокнот приняли и пообещали данные внести. Седой не стал спорить, ему еще предстояло переписать у Горца объяснительную об обстоятельствах гибели Мичмана и Фагота.
4
Забайри потребовалось два дня, чтобы дойти до базы. Он шел, периодически проваливаясь в забытье, а очнувшись, долго не мог понять, где он и куда следует идти. Автомата при нем уже не было — Забайри не помнил, где его оставил. Обезболивающее и перевязочные пакеты закончилось. Каждый шаг отдавался резкой болью в правом боку. Ночью он просыпался от холода и пробовал идти, чтобы согреться, но сил хватало ненадолго. Последний километр он уже полз со звериным рычанием. Но, в конце концов, силы окончательно покинули его. Он перевернулся на спину, смотрел сквозь ветки деревьев на небо и беззвучно молился, ожидая, когда за ним придет ангел смерти.
Забайри услышал осторожные шаги, но даже не повернул голову. Ему уже было всё равно. Над ним склонилось бородатое лицо:
— Салам, Забайри.
— А… Юсуп. Ты жив?
— Да, по воле Аллаха. Куда ты ранен?
Забайри показал рукой на правый бок. Юсуп приподнял рубашку, засунул руку под спину раненого и покачал головой:
— Пуля не вышла.
— Я знаю. У меня есть медицинский зажим, — Забайри показал рукой на карман.
— Придется потерпеть, — предупредил Юсуп.
Он нашел ветку потолще, очистил от коры и дал Забайри зажать её зубами. Потом разрезал бинты и аккуратно ввел зажим в рану. Раненый застонал и потерял сознание. Очнулся он через несколько часов от жара и лихорадки. Дотронувшись до раны, почувствовал аккуратные бинты. Голова раскалывалась.
— Юсуп… — слабо позвал он.
Над ним появилось озабоченное лицо Юсупа.
— Плохо дело, брат. Заражение у тебя. Нужны антибиотики.
— Есть антибиотики. Там, от блиндажа в сторону ручья есть бревно. От него два шага вверх и увидишь пустые консервные банки. Под ними схрон. Где лопата спрятана, ты знаешь.
Юсуп, стараясь не смотреть на обгоревшие останки бандитов в огромном кострище, подошел к одному из деревьев, схватился за ветку, подтянулся, нащупал рукой короткую лопату и спрыгнул. Схрон он нашел быстро. В небольшом пластиковом бочонке оказалась целая аптека. Здесь был и металлический ящик с хирургическими инструментами, и шприцы, и антибиотики. Прочитав аннотацию, он смешал порошок антибиотика с водой для инъекций, и сделал Забайри, который снова впал в беспамятство, укол. Потом поменял повязку, смазав края раны йодом.
В этот момент Забайри снова пришел в себя. Несколько секунд он бессмысленно смотрел на Юсупа, потом спросил:
— Пулю достал?
— Да.
— Дай.
Юсуп достал из кармана пулю и протянул её Забайри. Тот аккуратно взял её и положил в нагрудной карман.
— Будет мне как напоминание: увидел врага — убивай, не медли. Как ты выжил?
— Ходил к дальнему схрону за продуктами. Я видел, что тут было.
— Почему не стрелял?
— Автомат не брал с собой. А с пистолетом много не навоюешь.
— Что с оружием?
— Они всё разобрали и бросили в костер. Братьев тоже всех сожгли. Блиндаж взорвали и подпалили. Они всё знали, словно им кто–то рассказал. Они сделали засаду у выхода к ручью и всех, кто был в блиндаже, перебили. Кто–то нас предал. Они стреляли в братьев, пусть примет Аллах их шахаду, словно в тире…
— Мы уже не найдем того, кто выдал. Он давно уже у федералов в каком–нибудь подвале. Оружие сильно пострадало?