Выбрать главу

Уже 3 недели мы находились в обществе индейцев. За это время мы приобрели много совершенно новых для нас знаний. Мы научились охотиться, ловить рыбу, грести, направлять лодку, разбивать лагерь, и делали это.

Однажды нам пришла мысль — оставить реку, отойти от берега километров на 15 в сторону, разбить постоянный лагерь и уже оттуда начать поиски гумми и индейцев-инфилес. Мы вытащили лодку на берег, оттащили ее на 3 метра от воды, перевернули вверх дном и укрепили. Наши запасы мы оставили тут же и направились искать место для нашего лагеря.

Индеец с верховьев Амазонки. На лице — татуировка.

Утром мы двинулись в путь. Все время нам дорогу пересекала река, которая извивалась, как большая змея. Мы много раз переходили ее в брод и были доведены до отчаяния. Казалось, не было никакой надежды освободиться от нее и получить свободу на том берегу. Наконец, мы пошли в другую сторону и избавились от реки. После двухчасового перехода наш вожатый остановился.

Опять река, — подумали мы.

Но индеец движением подбородка указывал нам на что-то. Мы посмотрели в сторону. Перед нами была тропинка, на которой ясно отпечатались следы человеческих ног.

Это открытие подействовало на нас, как электрический ток. Перед Жаком заблестело золото, из которого, по его мнению, были сделаны все вещи у неизвестного племени. А я был рад подружиться с людьми, которые могли помочь мне исследовать неизвестную страну.

— Это следы охотников, — объяснил нам индеец. — Они ведут вон к той гористой местности, которая виднеется вдали.

Мы были теперь в 18-часовом переходе от нашей лодки. Мы устали и решили раскинуть здесь свой лагерь. Индейцы построили шалаш для меня, для Жака и один для себя. Мы завернулись в свои резиновые одеяла и крепко заснули. Сквозь сон нам мерещилось золото, гумми и неизвестное племя инфилес.

Рано утром лес пробудился и заговорил тысячью голосов. Я проснулся и вышел из своей палатки. Жак еще спал. Я подошел к палатке индейцев.

Увы! — она была пуста…

Ужасный переход

Я стоял и смотрел на пустой шалаш.

Только теперь я понял привычки обитателей здешней страны. Они любили поражать неожиданностью. Их сила была — в искусстве исчезать. Наш лагерь индейцы покидали уже три раза за два месяца. Но нам… нам, очевидно, было предназначено остаться одним и заботиться самим о себе.

Я разбудил Жака.

— Жак, Жак! Вставайте. Мы опять одни. Индейцы покинули нас.

Жак проснулся.

— Проклятая страна! — воскликнул он. — В ней совершенно нет людей, на которых можно было бы положиться.

Однако, в словах было мало пользы. Мы упаковали все, что оставили нам индейцы, и двинулись в обратный путь.

Измученные и грязные, мы к вечеру достигли берега, где оставили лодку. Но каково было наше негодование, когда мы увидали, что лодка и все припасы исчезли. Вместе с лодкой исчезла последняя надежда догнать индейцев, которые так коварно обокрали нас.

Разбитые физически и духовно, мы приготовили свой ужин и легли спать.

На другое утро я разбудил Жака и сказал:

— Жак! А ведь Сантъяго, пожалуй, побоится показаться на реке Напо без нас в нашей лодке. К тому же в Архидоне существует власть, в распоряжении которой находится полиция из туземцев. Украсть у белого лодку считается так же плохо, как украсть лошадь в Соединенных Штатах. На всякий случай нам не мешало бы спуститься по реке на некоторое расстояние и поискать, не спрятана ли лодка где на берегу.

Я не ошибся. Через два часа мы нашли ее.

— Ну, теперь мы можем вновь двинуться вверх по реке! — воскликнул я.

Мысль разыскать инфилес не оставляла нас. Но мы были одни и не могли так быстро подвигаться вперед, как это было с индейцами. Индейцы были мастера своего дела. Но мало-помалу мы начали привыкать к своей новой роли — гребцов, и стали делать в день по 16 километров.

Прошел месяц. За это время мы отлично научились править лодкой. Два раза на нашем пути мы встретили мосты, перекинутые через реку. Они состояли из свешивающихся больших ветвей, связанных лианами. Это было грубое, но надежное сооружение для перехода через реку при высокой воде. Иногда нам попадались следы от человеческих ног, но никогда мы не видали признаков какого-либо жилья.