До недавнего времени вопросами образования древнерусской народности в широких, хронологических рамках, охватывающих и тематику славянского этногенеза, занималась главным образом лингвистика — такие ее отрасли, как сравнительно-историческое языкознание, диалектология, изучение топонимики, «лингвистическая география». При этом обычно учитывались и исторические свидетельства о древних славянах и Руси, как известно, очень неполные и во многом противоречивые, но так или иначе конкретизирующие некоторые соображения, основанные на лингвистическом материале, ориентирующие их во времени и пространстве. Историко-лингвистические разыскания в данной области имеют без малого уже двухсотлетнюю традицию.
Здесь нет необходимости заниматься историей этих разысканий и разбором тех многочисленных и разнообразных соображений, к которым они приводили. Труды ученых XVIII–XIX вв. представляют сейчас в своей значительной части лишь историографический интерес. В их основе лежали далекие от истины представления о развитии человеческого общества, и в частности ложные, искусственные концепции глоттогонического и этногенетического процессов.
На рубеже и в начале нашего века в русской науке особенно большое значение имели исследования А. А. Шахматова. Такие его историко-филологические работы, основанные на огромном фактическом материале, как «К вопросу об образовании русских наречий и русских народностей»,[4] «Исторический процесс образования русских племен и наречий»,[5] «Древнейшие судьбы русского племени»[6] и многие другие, в течение нескольких десятилетий пользовались широким признанием. Интересные исследования принадлежат младшим современникам А. А. Шахматова: историкам и филологам А. Л. Погодину и академику А. И. Соболевскому, автору в высшей степени спорной славяно-скифской гипотезы происхождения древних славян.
Языком и историей древнерусской народности много занимались и продолжают заниматься советские лингвисты А. М. Селищев, Л. П. Якубинский, С. П. Обнорский, Р. И. Аванесов, А. Л. Булаховский, И. И. Борковский и др. Особенно следует отметить работы Ф. П. Филина, посвященные древнейшему периоду истории славянского языка, его происхождению, диалектам древнерусских племен, вопросам сложения древнерусского языка. Ф. П. Филин вышел из школы Н. Я. Марра, что обусловило как некоторые слабые стороны его исследований 30—40-х годов, так и сильные стороны этих и последующих исследований, прежде всего неуклонное стремление рассматривать языковый материал в рамках закономерностей исторического процесса. Наиболее последовательно это осуществлено в обобщающей работе Ф. П. Филина «Образование языка восточных славян»,[7] речь о которой еще не раз будет идти ниже.
Отдавая должное тому вкладу, который внесла лингвистика в изучение процесса образования древнерусской народности, вместе с тем нельзя не указать на обычный для языковедческих работ недостаток: вольное или невольное стремление поставить знак равенства между историей языка и историей народности, в то время как эти тесно связанные между собой явления далеко не тождественны. История языка отражает, если можно так выразиться, лишь господствующее направление в истории образования народности, оставляя без должного внимания многие существенные стороны процесса.
Так, несмотря на то что наши представления о древнем, до-славянском населении Верхнего Поднепровья — восточнобалтийских племенах — основываются преимущественно на лингвистических (гидронимических) данных, языкознание оказалось не в силах правильно определить, какую роль сыграли эти племена в образовании древнерусской народности. Балтийский субстрат в дошедших до нас памятниках древнерусского языка еле заметен, в ряде случаев спорен. Между тем восточные балты послужили в свое время мощным компонентом древнерусской народности. Еще меньший след в истории языка оставила ассимиляция древнерусским населением ряда финно-угорских группировок в глубинах Волго-Окского междуречья и на Новгородском Севере. Если бы отсутствовали исторические, археологические и этнографические свидетельства, говорящие об ассимиляции мери, муромы, веси и некоторых западных финно-угорских группировок, то на основании языковых данных было бы известно лишь о том, что на северных и северо-восточных окраинах древнерусской территории до прихода туда славянского населения жили финно-угры. Вопрос об их дальнейшей судьбе, о том, куда они делись в X–XIV вв., были ли они ассимилированы или, подобно некоторым другим родственным им племенам, отошли на север и восток, оставался бы без ответа.