Сам преп. Пахомий также оставил после себя литературное наследие [230]. В первую очередь следует назвать его «Послания»; сборник их (11 писем) был переведен на латинский язык в начале V в. блаж. Иеронимом, а в новое время открыты еще коптский оригинал этих посланий и перевод их на греческий язык (и тот, и другой сохранились в неполном виде)[231]. Однако использование особой тайнописи в данных письмах[232], расшифровать которую в настоящее время не сумел ни один исследователь, очень затрудняет понимание их. Если исходить из доступной для понимания части этих сочинений, то они создают впечатление и пастырских увещаний, и чисто деловых писем, посвященных конкретным вопросам иноческого жития. Кроме того, от преп. Пахомия дошло еще два «Наставления» на коптском языке[233] и несколько–фрагментов. Наконец, ему же приписываются и известные «Правила», которые блаж. Иероним в 404 г.
перевел на латинский язык. Данный перевод представляет наиболее полный текст этого памятника, хотя в новейшее время обнаружены фрагменты коптского оригинала и греческого перевода его. Дошедший до нас вариант «Правил» является скорее всего поздней компиляцией[234], хотя и восходящей в основе своей к самому преподобному — но выделить в ней изначальный субстрат не. представляется возможным[235]. Ближайшие ученики и сподвижники тавеннисийского аввы — преп. Орсисий и преп. Феодор Освященный — также оставили после себя достаточно большое количество творений. Выдающимся произведением первого можно считать «Книгу отца нашего Орсисия, которую он, умирая, передал братиям как завещание»[236]. Сохранилась «Книга» опять же в латинском переводе блаж. Иеронима, и подлинность ее стоит вне всякого срмнения[237]. Значение этого выдающегося памятника состоит в том, что в нем запечатлелся сам живой дух и дыхание пахомиевского иночества, и прежде всего — глубинная укорененность его в Священном Писании. Кроме того, от преп. Орсисия дошли еще на коптском языке семь «Наставлений» (последнее не признается исследователями подлинным), четыре «Послания» и два небольших фрагмента[238].
Все эти сочинения являют простоту и чистоту личности и миросозерцания святого аввы. Из письменного наследия преп. Феодора Освященного сохранились (на коптском языке) во фрагментарном виде три «Наставления», два «Послания» и две выдержки из неизвестных произведений[239]. Следовательно, и пахомиевское иночество, подобно преп. Антонию и его ученикам, заявило себя не только как духонос–ная сила Православия, преображающая ветхого человека в нового по образу Господа нашего Иисуса Христа, но и как сила новой церковной культуры, несущей эту духоносность в «ветхий деньми» мир книжности и литературы, чтобы, вместе с другими творениями отцов Церкви и древнецерковных писателей, заново воссоздать его.
Но, конечно, наиболее весомый вклад в этот процесс воцерковления культуры внес третий центр древнеегипетского монашества: триединая обитель Нитрии–Келлий–Скита, ибо представители этой «скитской школы» (так, с большой долей условности, можно назвать ее) весьма активно подвизались в области богословского творчества и духовного назидания. Перу одного из основателей этой триединой обители — преп. Макария Египетского, особенно прославившегося своими «Духовными Беседами», приписывается большое количество творений, составляющих т. н. «Макарьевский корпус»[240]. В связи с данным корпусом творений в современной патро–логической науке возник ряд вопросов, связанных главным образом с проблемой авторства его (некоторыми учеными оно активно отрицается) и наличием в нем воззрений, присущих ереси мессалиан. Однако анализ самих творений преп. Макария показывает, что вопрос о близости его богословских посылок к еретическим воззрениям мессалиан вряд ли имеет под собой серьезные основания[241]. Что же касается авторства «Макарьевского корпуса», то совсем не исключается возможность, что перед нами «псевдоавтограф», т. е. сочинения, написанные неким неизвестным православным подвижником. Однако, все попытки решить данную проблему не привели к убедительным результатам и достойной альтернативы авторству преп. Макария пока исследователями не было найдено (и она вряд ли найдется[242]). Во всяком случае, в творениях преп. Макария обретается один из самых зрелых плодов «золотого века святоотеческой письменности» и запечатлевается глубинный духовный опыт подлинно православного тайнозри–тельного богословия, традиция которого была продолжена позднее преп. Симеоном Новым Богословом, св. Григорием Паламой и другими отцами Церкви.
230
Его можно считать и одним из родоначальников коптской литературы. Правда, «можно сказать, что первые памятники коптской литературы являются образцами «антилитературы». Уже осознана действенность письменного текста, но основы и правила античной риторики, являющиеся неотъемлемой частью сочинений греческих и латинских авторов, не принимаются во внимание.. Причина лежит в практической цели каждого послания: оно имело определенный повод и предназначено конкретному монаху или группе для исправления и увещания». Головкина Η. Г. Указ. соч., с. 99.
231
Подробно см. предисловие к изданию этих писем: Die Briefe Pachoms. Griechische text der Handschrift W. 145 der Chester Beaty Library eingeleitet und herausgeben von H. Quecke. Regensburg, 1975, S. 9–95. См. также предисловие к английскому переводу их: Pachomian Koinonia, v. 3. Instructions, Letters, and Other Writings of Saint Pachomius and His Disciples. Kalamazoo, 1982, p. 3–5.
232
Блаж. Иероним свидетельствует о ней так: «Фивяне рассказывают, что Ангел научил Пахомия, Корнелия и Сира (о котором говорят, что он жив до сих пор, имея более ста десяти лет) таинственному языку, чтобы они писали для себя и говорили, скрывая таинственные мысли под особым алфавитом, под некоторыми знаками и символами». Творения блаженнаго Иеронима Стридонскаго, ч. 4. Киев, 1903, с. 56.
233
Первое из них, как считается ныне, является позднейшей компиляцией. См.:
234
По словам W. Троицкого, «в этих правилах нужно видеть не, дело единичного ума Пахомия, а коллективную работу его и следующих за ним авв».
235
См.:
236
Нам известны два русских перевода этого сочинения. Последний: Древние иноческие уставы, собранные свт. Феофаном Затворником. М., 1994, с. 156–192.
237
См.:
240
Подробно см.:
241
Как и у преп. Симеона Нового Богослова, некоторые выражения у преп. Макария формально близки мессалианским, но за этим формальным сходством таится принципиальное различие и несовместимость их богословия с еретическими посылками. См.:
242
Предположение о том, что автором этого корпуса был некто «Симеон» (или «Симеон Месопотамский») остается на уровне очень зыбкой гипотезы.