У истоков культуры святости

4. Значение памяти в сновидениях

Следует исследовать то, каким образов бесы запечатлевают наше владычественное начало и производят в нем образы во время сновидений. Ибо то же самое, как кажется, случается с умом, когда он либо [что–нибудь] видит посредством очей, либо слышит посредством слуха, либо [воспринимает что–нибудь] посредством одного из чувств, либо [черпает что–нибудь] из памяти, которая запечатлевает владычественное начало не через тело, но приводит в движение то, что получено ею посредством тела[810]. Итак, мне представляется, что бесы [при некоторых сновидениях] приводят в движение память, запечатлевая владычественное начало душа, ибо организм [в это время] пребывает бездействующим вследствие сна. Далее, следует исследовать еще и то, каким образом [бесы] приводят в двйжение память. Возможно, посредством страстей? — Да, и это явствует из того, что [мужи] чистые и бесстрастные не претерпевают ничего подобного[811]. Но бывает и простое движение памяти, происходящее либо от нас самих, либо от святых Сил, — и тогда мы встречаемся в сновидениях со святыми [мужами], беседуем и трапезничаем с ними. Следует обратить внимание на то, что те образы[812], которые душа воспринимает вместе с телом, эти же образы память приводит в движение и помимо тела — данное обстоятельство очевидно из того, что часто во снах мы претерпеваем подобные вещи, хотя тело пребывает в состоянии покоя. Например, вспоминать о воде можно, как испытывая жажду, так и не испытывая ее; о золоте можно вспоминать с [чувством] корыстолюбия, а можно и без него; в отношении прочих вещей дело обстоит также. И признаком злоху–дожества бесов[813] служит то, какие различные [сочетания] видений обретает ум [во время сна][814]. Кроме того, необходимо знать, что бесы пользуются и внешними вещами, чтобы [произвести в уме] мечтание; например, они пользуются шумом волн для плывущих [по морю].

5. Господство над яростным началом [души]

Наше яростное начало, когда оно движется вопреки естеству, весьма способствует достижению бесами своей цели и бывает очень полезно для всякого злоху–дожества их. Поэтому никто из бесов не отказывается от того, чтобы ночью и днем приводить в смятение это начало. Однако, когда видят его скованным кротостью[815], тогда стараются под какими–либо предлогами освободить его, дабы оно, став более стремительным, могло сделаться пригодным для их зверских помыслов[816].

Вследствие чего нельзя раздражать это начало ни праведными, ни неправедными делами, чтобы не давать опасный меч в руки внушающих [нам злые помыслы], — я знаю, что многие часто делают это, воспламеняясь [гневом] больше, чем нужно, и [часто] по ничтожным поводам. Ради чего, скажи мне, ты столь скор на тяжбу[817], если ты презрел яства, богатства и славу [человеческую]? Почему ты [обильно] питаешь этого пса, дав обет ничего не иметь? Если он лает и бросается на людей, это значит, что он имеет нечто внутри и желает сохранить это стяжание. Я же убежден, что таковой [гневный человек] далек от чистой молитвы, зная, сколь губителен гнев для подобной молитвы. Кроме того, я удивляюсь, неужели он забыл святых, например, Давида, который восклицает: «Престани от гнева и остави ярость» (Пс. 36, 8), Екклезиаста, который заповедует: «Отстави ярость от сердца твоего, и отрини лукавство от плоти твоея» (Еккл. 11, 10), и Апостола, который повелевает воздевать на всяком месте «чистые руки без гнева и сомнения» (1 Тим. 2, 8)? Почему мы не научаемся из таинственного и древнего человеческого обычая: изгонять собак из жилищ во время молитвы?[818] Ведь он означает, что [в душе] молящихся не должно быть гнева. Также [сказано]: «Ярость змиев вино их» (Втор. 32, 33), а назореи воздерживаются от вина[819]. Один из внешних мудрецов произнес, что желчный пузырь и задние части брюшка [жертвенного животного] несъедобны для богов[820], не, ведая, как думаю я, о чем говорит. А по моему мнению желчный пузырь есть символ гнева, а задние части брюшка — символ неразумной похоти.

810

Следует отметить то, что в антропологии и в аскетическом учении первого учителя Евагрия — св. Василия Великого — память играла большую роль. Она, согласно св. Василию, не есть некое пассивная способность, играющая роль «вместилища и хранилища» представлений, идей и мечтаний, но является* активным началом душевной, интеллектуальной и духовной жизни человека; ее даже можно определить как «динамичный центр психической жизни человека». См.: Bamberger J. ΜΝΗΜΗ — ΔΙΑΘΕΣΙΣ. The Psychic Dynamism in the Ascetical Theology of St. Basil // Orientalia Christiana Periodica, v. 34, 1968, p. 236.

811

Подразумеваются мужи, стяжавшие духовное здравие, т. е. достигшие святости. Ср.: «Признаком бесстрастия днем служат помыслы, а ночью — сновидения. И мы говорим, что бесстрастие есть здоровье души, а питанием [eel является ведение, которое одно только и имеет обыкновение сочетать нас со святыми Силами, поскольку соединение нетелесных [существ] происходит вследствие подобного внутреннего расположения [их]». Также: «Естественные движения тела во время сна, не сопровождающиеся видениями, указывают на то, что душа в некоторой мере здорова, а если образы принимают четкую форму, то это служит признаком недуга души». Творения аввы Евагрия, с. 105–106.

812

В данном случае Евагрий употребляет термин έίδωλον, который в древнецерковной письменности весьма часто имел негативные смысловые значения, обозначая языческие идолы, призраки, грёзы, «фантомы ума» и т. д. См.: Lampe G. W.K К Patristic Greek Lexicon. Oxford, 1978, p. 408–409.

813

Или: «ухищрения, злого умысла» (της εκείνων κακοτεχνίας). Ср. увещание св. Игнатия Богоносца: «Избегайте злохудожеств и козней (τάς κακοτεχνίας και ενέδρας) князя века сего, дабы не ослабеть вам, подавленным волей (τη γνώμη) его, в любви». Ignace d'Antioche. Polycarpe de Smyrne. Lettres. Martyre de Polycarpe. Ed. par P. Th. Camelot // Sources chretiennes, N 10. Paris, 1969, p. 124.

814

Так. кажется лучшим переводит это выражение (τό δέ τοιάσδε η τοιάσδε εύρίσκειν φαντασιών διαφοράς τον νουν). Предполагается, вероятно, что видения («фантазии») во снах могут иметь страстный или нейтральный характер.

815

Как вообще все пороки возникают из злоупотребления какой–либо силой или способностью души (благого творения благого Творца), так и порок гнева происходит из злоупотребления (т. е. противоестественного движения) яростного начала; лечится же он противоположными гневу добродетелями, в первую очередь — кротостью. См.: Bunge G. Drachwein und Engelsbrot. Die Lehre des Evagrios Pontikos von Zorn und Sanftmut. Würzburg, 1999, . S. 63–76. Поэтому Евагрий говорит, что ум может достичь созерцания духовного мира только в состоянии бесстрастия, а это бесстрастие достигается тогда, когда яростное начало души облекается в кротость и смиренномудрие (ένδέδυται γαρ θυμός μεν πραύτητα και ταπεινοφροσύνη), а желательное — в целомудрие и воздержание. См.: Evagre le Pontique. Scholies aux Proverbs, p. 466–468. Еще он замечает, что милостыня (милосердие — ή ελεημοσύνη) уничтожает ужасные видения (φοβέρας φαντασίας), случающиеся с нами ночью. То же самое делают кротость, незлобивость, долготерпение и подобные им добродетели, которым присуще успокаивать смятенное яростное начало души (ταρασ–σόμενον θυμόν). Ibid., p. 130.

816

Другими словами, яростное начало души должно постоянно находиться в узде или быть связанным, пребывать связанным (δεθέντα). Будучи освобожденным от этих пут, оно делается слишком «острым» («резким, пылким, стремительным» — οξύτερος), а поэтому в некотором роде сродным «звериным помыслам бесов» (θηριώδεις αύτων λογισμούς), т. е. становится уже страстью гнева. О нем Евагрий замечает: «Гнев есть наиболее стремительная страсть. Говорится, что он есть кипение или движение яростного начала [души] против обидчика или кажущегося таковым. Он раздражает душу на протяжении дня, но особенно улавливает ум во время молитв, представляя лик опечалившего». Творения аввы Евагрия, с. 97.

817

См.: Притч. „25, 8. Букв, «на брань, на спор, на ссору» (εις μάχην).

818

К сожалению, об этом обычае практически ничего не известно.

819

Cm.: Втор. 6, 3. Образ «назорея» ассоциировался в древнецерковной письменности с христианским подвижничеством. Так, св. Василий пишет падшему монаху: «Как Назорей, сиявший паче золота, очернился паче сажи? Как досточестный сын Сиона сделался сосудом бесполезным?» и т. д. См.: Творения иже во святых отца цашего Василия Великаго, Архиепископа Кесарии Каппадокийския, т. III. Спб., 1911, с. 64. Можно отметить, что в «Схолиях на Книгу Притч» Евагрия имеется схожее развитие мыслей. Здесь он говорит: «Если «ярость змиев вино их» (Втор. 32, 33) и если вино есть нечто разнузданное (άκόλαστον), то разнуздана и ярость (о θυμός), делающая людей также разнузданными; гнев же (ή οργή) — нагл (ύβριστικόν). Ибо. само это опьянение [яростью] (αυτη γαρ ή μέθη) обычно происходит от кипения яростного начала души (από ζέοντος του θυμου). И если назореи по закону воздерживаются от вина, то этот же закон постановляет, что назореи должны быть негневливы (θυμου … έκτος έιναι)». Evagre le Pqntique. Scholies aux Proverbs, p. 300–302.

820

Евагрий, обладающий хорошим светским образованием, ссылается на античного писателя Менандра. См.: Lackner W. Zur profanen Bildung des Evagrios // Hans Gerstinger–Festgabe. Graz, 1967, S. 20.