— Марш в постель, Кэрол, хватит подглядывать!
Ничуть не смутившись, Кэрол прыгнула на кровать и уселась, скрестив по-турецки свои длинные стройные ноги.
— Я не подглядывала, Мелани, просто я видела, как ты спускаешься вниз с зажигалкой Гарри, и не могла взять в толк, что ты собираешься делать. Ха! Видок у тебя был потрясающий!
Мелани невольно усмехнулась. Ничего потрясающего, конечно, но одурачить сегодняшнего Ромео ей все-таки удалось. Она посмотрела на зажигалку.
— Только с пьяных глаз можно перепутать эту игрушку с настоящим оружием, мне просто повезло.
— Он и вправду был пьяный? — Кэрол принялась грызть ноготь, но тут же опомнилась и спрятала руку за спину. — А он милашка.
Мелани нахмурила брови.
— Милашка?
— Да, я его видела раньше в клубе. Все считают, что он в полном порядке. — Зеленые глаза Кэрол стали мечтательными, и она откинулась на подушки, загорелые ноги резко выделялись на фоне белоснежного белья. — Если бы он пришел сюда из-за меня, я бы не стала угрожать ему пистолетом, это уж точно.
— Вот как? — Мелани постаралась произнести это шутливо, без прокурорских ноток. Она еще помнила, как в пятнадцать лет сама ненавидела родительские дознания. — И как бы ты поступила?
Кэрол закатила глаза в воображаемом экстазе.
— Пригласила бы его войти, конечно. Э-э-э… и потом мы, наверное, танцевали бы перед камином.
Мелани не сдержала улыбки. Неужели и она когда-то была такой юной? Призрачное воспоминание с потускневшими красками… Это было еще до появления отчимов, первого, второго и третьего. Задолго до полуночных визитов игроков в покер. Задолго до Гарри. Улыбка исчезла с ее лица.
— Полагаю, он приходил не танцевать, Кэрол, — сухо ответила она и выключила верхний свет. — Давай лучше забудем о нем. Пора спать, завтра уже наступило.
Она закрыла дверь, не слушая протестов Кэрол, и направилась к своей комнате. Кэрол такая очаровательная, столько в ней наивной романтичности. Гарри и его друзья по карточному столу скоро закружат над ней, как стервятники. Что-то надо делать… Но что? В права наследства она вступит только через три года, а если попытаться увезти отсюда Кэрол без разрешения Гарри… Мелани потерла глаза и постаралась выбросить все из головы. Она слишком устала, чтобы решиться на что-то сегодня ночью. Не пройдя и половины длинного коридора, она услышала внизу какой-то шум и тихое проклятье. Сердце у нее сжалось.
— Гарри! — Она на мгновение прислонилась к полированным деревянным панелям коридора и, собравшись с силами, повернула к залитой лунным светом лестнице. — Я все выбросила, Гарри! — крикнула она с вызовом.
Почему до сих пор ее, взрослого человека, так пугает очередной скандал с отчимом? Их мать умерла три года назад, и все это время она успешно справлялась с заботами о Кэрол и о себе, вот только пьянство Гарри становилось невыносимее с каждым месяцем. И все равно сердце билось учащенно, пока она, не чуя под собой ног, спускалась по ступенькам.
— По моей просьбе миссис Файлоу выбросила из дома все бутылки.
Она помедлила у лестницы и прислушалась. Ни шороха, ни взрыва негодования. Она знала, что отчим в библиотеке, но там было по-прежнему темно, наверное, он затаился, но мог взорваться гневом в любой момент… Звуки шагов… Она втянула голову в плечи, но вместо бешеного рыка, который ожидала услышать, ей послышалось… как будто… приглушенное хихиканье… Невероятно! И тут она разглядела в дверях очертания двух фигур, которые почти сливались, словно поддерживая друг друга. Широкие плечи Гарри, гордость бывшего футболиста, трижды в неделю посещавшего гимнастический зал, трудно не узнать. Странно иметь в качестве отчима мужчину, которому еще и сорока нет. Мама, мама, думала Мелани, что же ты натворила!
Она не сразу разглядела ту, что находилась рядом с отчимом, но с представительницами этой категории женщин ей уже приходилось сталкиваться. Тревога моментально сменилась злостью. Мелани пересекла холл и включила люстру. Поток света залил все вокруг, заставив парочку прищуриться. Молодая женщина, более трезвая, пришла в себя первой и лукаво улыбнулась.
— Фу-у, Гарри, это не твоя родительница, она недостаточно стара, чтобы быть твоей мамашей, — изрекла блондинка и уронила голову на широкое плечо Гарри. Все его подружки были блондинками. — Но тон у нее, как у мамаши. — Рука с ярко накрашенными ногтями скользнула за лацкан его пиджака. — Ты был плохим мальчиком, Гарри?