Словом, практически на протяжении многих поколений людей, виды животных и растений считались неизменными. Что же касается возникновения совершенно новых форм, так хорошо известного хлебопашцам и скотоводам, то наука объясняла эти факты, во множестве собранные и описанные тем же Дарвином, случайными и «незакономерными» отклонениями, которым генетика дала название «мутаций», не объяснив по существу их происхождения.
Вот почему вывод Лысенко о непостоянстве такого солидного признака сорта растения, как продолжительность его жизни, был по существу «потрясением основ». Однако сделанное открытие было для него лишь констатацией давно известного факта, причины и содержание которого нужно было еще раскрыть.
К тому же он, по-видимому, напал на верный след. Озимые виды растений не желали подчиняться закономерности в использовании тепла, которой так послушны были другие растения. Что это могло означать? Только одно: что если узнать причины этого неподчинения, то это и будет то, чего он ищет уже больше двух лет, — причины, от которых зависит длина вегетационного периода.
— Природа никогда не ошибается, — говорил Лысенко. И добавлял: — потому, что у нее нет ума...
А отсюда следовало, что и озимые, конечно, подчиняются определенной биологической закономерности, только она у них как-то иначе осуществляется — согласно их специфической природе. Если же раскрыть эту специфику их отношения к теплу, то она непременно будет касаться самого «механизма» действия тепла на растение...
И вот началась новая исследовательская эпопея. Сначала длинная цепь логически целеустремленных доводов.
— Чем озимые отличаются от прочих растений?
Было ясно только то, что заключено уже в самом названии. Озимые — это те растения, которые нужно сеять не весной, как большинство других растений, а осенью, под зиму. Через несколько дней семена взойдут, поле зазеленеет молодыми кустиками длинных узких листиков, но тут начнутся заморозки, рост прекратится, снег покроет молодую поросль. Весной, как только сойдет снег, растения будут продолжать куститься, укореняться, летом выйдут в трубку, а к концу лета созреют их семена.
Если же озимые посеять весной, то они так же быстро взойдут, начнут куститься, но на этом их развитие прекратится. Они ни за что не образуют трубки — соломины, не приступят к плодоношению, как бы ни было тепло и продолжительно лето. И только вновь наступившая зима пустит, наконец, в ход замерший процесс развития и лишь в следующее лето эти растения, обычным порядком к осени, дадут семена.
Издавна многие исследователи пытались выяснить эту странную особенность озимых.
Им нужна зима. Это ясно. Но для чего? Что именно в зиме необходимо растениям? Тут начинались расхождения. Одни полагали, что нужен мороз, промораживание растения. Другие — что необходим определенный период покоя, временный отдых, перерыв в развитии. Третьи — что вообще холод.
Но в чем же тут дело по существу — так никто и не разобрал.
В большом опыте Лысенко были и озимые злаки. Странно вели они себя. Теперь по записям можно проследить всю «биографию» каждого сорта во всех вариантах года, повторявшихся через каждые десять дней.
Вот один из этих озимых сортов.
Посевы его, сделанные в течение зимы, — а в условиях Азербайджана это было возможно, — привели к тому, что с наступлением теплой погоды все растения нормально выколосились. Так же благополучно заколосился через полтора месяца и посев, сделанный 20 февраля — уже почти весной. Но уже со следующим посевом — 1 марта — что-то случилось: он не привел к колошению, как и все последующие весенние и летние посевы. Значит, в течение одной этой декады — последней декады февраля — во внешних условиях, в природе произошли какие-то перемены, тяжело отразившиеся на организме растений: они не получили чего-то необходимого им для нормального развития.
Совершенно такой же перелом произошел и у ряда других сортов озимых злаков. Только у каждого сорта эта критическая декада прошла в другое время; у одних несколько раньше, у других — позднее.
Таким образом, некоторые сорта, требовавшие в более северных районах Союза обязательного посева под зиму, т.е. «классические» озимые, здесь, посеянные ранней весной, выколосились, иначе говоря, вели себя, как яровые. А некоторые из яровых, поздние, посеянные осенью, под азербайджанскую зиму, ничем по своему поведению не отличались от озимых: провели в поле зиму, а летом вовремя приступили к колошению. Поздние яровые превратились в ранние озимые!