Германская же литература, некогда блиставшая мировыми именами Шиллера и Гете, была представлена целой сворой мелких еврейских публицистов, как Альфред Керр, Эрнст Толлер, Эгон Эрвин Киш, Макс Брод, Лион Фейхтвангер, Эрнст Блох, Альфред Канторович и проч. и проч.
«Крупнейшее событие в истории культуры!» — так характеризовал это жидовское сборище в Париже Гинзбург-Кольцов в «Правде» от 25-го июня 1935 года.
Конгрессу поручено было выполнить социальный заказ Коминтерна — подготовить общественное мнение Западной Европы к «Единому фронту против фашистского варварства».
Вернувшись с конгресса, Кольцов-Гинзбург прочитал в Москве доклад, на некоторых моментах которого стоит остановиться. «Я полагаю, — говорил Кольцов-Гинзбург, — что мы неточно переводим на русский язык название конгресса, именуя его конгрессом защиты культуры. Если перевести это обратно на французский язык, получится: «Congres pour la protection de la culture». Между тем, название было: «Pour la défense de la culture». А это значит — конгресс для обороны культуры. Он был именно таким, именно с тем оттенном, который придается в нашей стране слову «оборона», в применении к тому, что подвергается угрозе нападения и что нуждается в обороне активными боевыми средствами. Защита — это значит более повседневное, спокойное: защита растений, защита от дождя. И Парижский конгресс — он был конгрессом не защиты, а обороны культуры» («Правда», от 25 июля 1935 года).
Здесь подчеркивается воинствующий характер конгресса, состоявшегося в тот момент, когда, по словам того же Кольцова-Гинзбурга, «весь мир разделяется на два стана для последней непримиримой борьбы».
Какие же это два стана, на которые весь мир разделялся уже тогда для последней непримиримой борьбы? С точки зрения талмудического марксистского диамата, эти два стана должны были бы представлять собой два класса — «буржуазию» и «пролетариат». Но, как ни пытались советские идеологи марксизма втиснуть происходившую в то время во всем мире кристаллизацию сил вокруг двух миросозерцательных полюсов — национально-революционного (национал-социализм и фашизм) и интернационально-реакционного (иудаистическая плутократия в союзе с иудаистическим коммунизмом) — в рамки лживой марксистской схемы борьбы классов, — это им удавалось лишь крайне плохо. Действительно, стоит, хотя немного проанализировать «классовую принадлежность», не говоря уже о «социальном происхождении» вождей и деятелей того и другого стана, чтобы убедиться в том, что деление это с классовой борьбой не имеет решительно ничего общего.
В лагере «пролетариата», среди подавляющего большинства еврейских интеллигентов, представителей еврейской буржуазии, именно буржуазии, а не рабочего класса, здесь и там вы найдете имена русских дворян, мещан и даже аристократов, вроде «бывшего графа» Игнатьева. В лагере же «фашизма», как любит выражаться советская пресса, вернее же национал-социализма (ибо, в конце концов, именно о национал-социализме и идет речь), мы находим, под водительством человека, вышедшего из рабочей среды, органическое содружество представителей всех классов и слоев нации, отражающее основную сущность нового мировоззрения — национальную соборность.
Если мы подойдем к характеристике ведущих сил в современной гигантской борьбе не с предвзятой марксистско-догматической, а с подлинной научно-биологической точки зрения, то для нас станет ясным, что деление всего мира на два стана для последней непримиримой борьбы, о котором вещал еврей Кольцов, происходило отнюдь не по классовому, а по расово-национальному и идеологическому признакам.
Не принадлежность и пролетариату, к которому он не принадлежал, говорила устами женатого на графине Вестфален буржуа Карла Маркса, а его иудейская кровь, когда он провозглашал свое «евангелие» ненависти и мести. Не принадлежность к капиталистической буржуазии, к которой он не принадлежит, говорит устами рабочего и солдата Адольфа Гитлера и крестьянского сына Муссолини, а их арийская кровь, когда они призывают свои народы к борьбе за освобождение от иудейского ига и за спасение высших идеалов арийского человечества.
И какую «культуру» призывал Коминтерн оборонять «активными боевыми средствами» устами своих парижских агентов? К обороне «пролетарской» культуры от «буржуазной»? Но что значит культура пролетарская или культура буржуазная? Пустые, ничего не значащие слова! Культура может быть только национальной, или ее нет совсем.