который оказался букетом из цветков чеснока, как я обнаружила, одев его на голову (Факт Номер
Четырнадцать). Но я все равно оценила их заботу.
Те же дети в семь утра того самого Большого Дня забарабанили в нашу дверь. Поскольку я
оделась раньше Бенджамина, то ответила на стук. Два маленьких херувимчика подняли на меня
взгляд и пояснили на ломаном английском, проникновенно глядя своими огромными глазками,
что им очень жаль, но мэр позвонил по телефону и сообщил, что футбольный матч передвинулся
на час раньше, поэтому не может быть и речи о проведении бракосочетания в этот день.
В ужасе ахнув, я схватилась за корсаж свадебного платья, глаза мои наполнились слезами.
И вдруг ребятишки расхохотались и заорали: «С Первым апреля!»
Я отняла руки от сердца и попросила их сыграть эту же шутку с Бенджамином, чья реакция
удовлетворила детишек гораздо больше, чем моя, поскольку он, к их бесконечной радости, долго
ругался по-английски.
Полтора часа спустя свадебная процессия, состоящая из нашей хозяйки, переводчика, его жены и
дочери, нашего самозваного фотографа, ее мужа и их сына, Инго и двух его друзей из Бонна,
Бенджамина, меня и толпы деревенских ребятишек и их собак, прибыла к Sala Consiliare[3] Диано-
Сан-Пьетро.
Явно удивленный, что мы действительно появились, мэр быстренько снял свою судейскую форму
и натянул пиджак, галстук и перевязь мэра (Факт Номер Пятнадцать).
Наше бракосочетание прошло с гораздо большей торжественностью и помпой, чем кто-либо из
нас ожидал. Перед церемонией Инго, шафер Бенджамина, подарил мне свадебный букет, а моя
подружка невесты – подходящий букетик на корсаж свадебного платья. Потом фру Шумахер и
Инго засвидетельствовали наши подписи в registro degli atti di matrimony[4] Диано-Сан-Пьетро.
По словам переводчика мы с Бенджамином поклялись, среди всего прочего, всегда жить вместе и
позаботиться о том, чтобы наши дети посещали пристойную школу. Ни одна свадебная
церемония, на которой я присутствовала с тех пор, не показалась мне столь же милой – и точной
по своей сути – как наша итальянская.
После обмена кольцами и поцелуями мэр провозгласил нас мужем и женой, и гости разразились
возгласами и аплодисментами. Потом мэр упросил нас сфотографироваться вместе с ним, а
секретарио – сделать пожертвование на сумму сто тысяч лир в «Фонд детей коммуны Диано-Сан-
Пьетро». В registro[5] «Фонда детей» мой муж написал: «Правда же здорово, что мы решили не
жениться в Лас-Вегасе, как все нормальные американцы?»
Потом мы все повалили через улицу напротив, в офис postino[6], чтобы отправить телеграммы,
после чего насладились свадебным бранчем в ресторане, который согласились открыть так рано
только ради нас.
Именно во время бранча мы узнали о Факте Номер Шестнадцать: наша хозяйка работала в СС, а
ее сын сидел в тюрьме за то, что ограбил все дома, находившиеся рядом с ее домом. Да, мама-
нацистка опасного уголовного преступника была подружкой невесты на моей свадьбе. И она была
такой милой! Откуда же мне было знать?
«У каждого парня есть сердце» заканчивается письмами от родителей жениха и невесты,
выражающими их пылкое желание устроить вечеринку для молодой пары, против женитьбы
которой они так сильно возражали вначале.
Факт Номер Семнадцать: В жизни реакция наших родителей отличалась не намного. Поначалу
поставленные в тупик вопросом, было ли все это первоапрельским розыгрышем или нет, вскоре
они уверовали, что церемония действительно состоялась, и начали планировать свадебный
прием на заднем дворе моей мамы в Индиане.
Конечно же, утром перед приемом по городу пронесся торнадо, сорвав крышу близлежащей
церкви и вызвав резкое падение температуры, а также засыпав двор листьями и ветками, так что
гостям, включая меня, пришлось надеть свитера и постоянно переступать через папоротник,
чтобы добраться к холодильнику, в котором стояло пиво.
Но поскольку я оставила всякую надежду на то, что моя свадьба пройдет как полагается, я
совершенно не удивилась.
И все же двенадцать лет спустя я понимаю, что ничего бы не хотела поменять в том дне моей
свадьбы – хотя, думаю, было бы здорово пожениться в Кастельфидардо… есть что-то очень
веселое в идее сочетаться браком в мировой столице аккордеонного производства – что
упростило для меня решение написать об этом в «У каждого парня есть сердце».