— Прекратите сейчас же, Антон Григорьевич, если не хотите, чтобы я на вас обиделся. Вы ведь профессионал, так что давайте-ка лучше помогайте нам в расследовании…
Эта деликатная резкость подействовала. Услышав, что он все еще профессионал, старик, словно конь при звуке трубы, воспрял духом.
— Ладно, прости дурака старого. Спрашивайте, что вы хотели.
Меркулов повернулся к Денису:
— Давай, сыщик, действуй. Расспросы — это по твоей части.
Денис не стал ждать повторного предложения.
— Кто еще вхож в вашу квартиру, Антон Григорьевич, кроме медсестры? Кстати, давайте-ка я запишу, как ее зовут…
— Ухтомская Алла. Отчества не знаю. Я почти ничего про нее не знаю, но это легко установить: она из нашей районной поликлиники, процедурная сестра… Ну, кто еще… Еще женщина, о которой я вам говорил, та, что помогает мне по хозяйству. Зовут ее Мария Олеговна Никонова, соседка моя, в смежной квартире живет, вот там, через стенку. У нее ключи от квартиры — я настоял, чтобы у Маши были ключи и она всегда могла бы оказаться рядом. Часто здесь бывает также ее дочка, Мариша. Она журналистка, служит в редакции, так что если и заглядывает ко мне, то либо вечером, после работы, либо в выходные… Ну, изредка заходит меня проведать единственный мой племянник Ярик, Ярослав Завьялов, сын моей покойной сестры Капитолины. Они с мужем Мишей оба погибли в автокатастрофе. Когда это случилось, Ярику было шестнадцать, он для меня как сын… Вот ты снова на меня так пытливо смотришь, что я опять же сразу должен тебе сказать: нет. Не мог Ярик взять книжки, даже если бы и заглядывал сюда в последнее время… Ты бы его видел — сам бы сразу все понял: где Ярослав, а где книги. Ну не интересуют они человека! К сожалению, конечно. Но зато он у меня по компьютерам дока. Живет мальчик вполне самостоятельной жизнью, и я это вполне одобрял бы, если бы он меня проведывал почаще. Бывает, по полгода нету. Я уж радуюсь даже, когда он вдруг начинает на что-нибудь деньги у меня просить. Тут уж, когда ему деньги нужны, он у меня чуть ли не каждый день появляется. Последний раз все приставал ко мне с какой-то компьютерной железкой. По мне, так я бы за эту штуку и десятки не дал, а он аж весь трясся: «Ну выручи, дядя Тоша, задаром отдают, всего за двести долларов!» Как в Америке живем, честное слово, сплошные доллары кругом. Ну решил я ему эти двести долларов дать, как раз выгодно одну книжку обменял, с доплатой. Только хотел сюрприз Ярославке сделать, как маленькому: он придет, а я его и ошарашу. Как раз позавчера позвонил ему, сказал, чтобы подъехал проведать что ж ты, мол, старика совсем забыл. Ну и ждал его, даже Марину предупредил, она вместо матери как раз дежурила около меня: придет, мол, Ярик, так чтобы она его обязательно впустила, а меня, если сплю — чтобы обязательно разбудила. Но все равно, он так и не соизволил меня осчастливить, поганец такой…
— Значит, ваших посетителей впускает к вам Марина, правильно я понял? — уточнил Денис.
— Ну, вообще-то их впускает Мария Олеговна. А позавчера, поскольку Марии Олеговны не было, должна была впускать Марина… А только он, как я уже сказал, все равно так и не пришел. Но я и тому уж рад, что хоть слышал его голос, а то мы месяцами не видим друг друга и не разговариваем. Что ж, говорю, не позвонишь дядьке? А он мне знаете что отвечает? У нас, говорит, у компьютерщиков, дядя Антон, времени нет. В Интернете сидим! Врет, поди, девки небось на уме. Сейчас такие девки — у-у! Это я к тому, что насчет женского пола Ярик — может, а вот насчет книг… Нет, не могу даже предположить!
Денис только усмехнулся про себя — надо же, что значит человек другой эпохи — верит в людей, и все тут. Эка важность — родственник, племянник. Да по нынешним временам, бывает, и мать родную такой вот Ярик не щадит…
— Ну хорошо, — сказал он. — А коллекционеры, библиофилы или как их там, журналисты, наконец — разве они не бывают? Ведь, я полагаю, о вашей коллекции известно многим людям. Тем более при ее необычности…
— Ну, насчет «многим» — это вы, безусловно, преувеличиваете. Кое-кто из специалистов знает, но это очень узкий круг… Сам я никогда свою коллекцию не рекламировал, так что… Разве что вот в связи с рисунками из Кунстхалле кое-кто в последнее время ко мне обращался, но это было уже несколько месяцев назад… Я ведь вообще нелюдим, а тут еще эта проклятущая болезнь, будь она неладна…
— Значит, пока и этот вариант отпадает, — констатировал Меркулов. Хотя я бы на месте человека, который займется этим расследованием, изучил бы обязательно список ваших коллег по собирательству и всех интересующихся предметом — ну, естественно, тех, кто на вас выходил… А то видите, Антон Григорьевич, как у нас с вами получается: книжки пропали, а даже согрешить не на кого — все у вас честнейшие люди. Всех, кто у вас бывает, перебрали, никого не забыли?
— Всех. Но я думаю потому и толку пока нет, что это кто-то чужой. Другой кто-то, Костик, не из тех, на кого подозрение сразу падает.
— Ну, а разве свой не мог, по-вашему, выступить, скажем, наводчиком? Может быть, даже не со зла, по какой-либо иной причине, а то и вовсе случайно? И такое ведь в нашей практике бывает…
— Ну, если только случайно, — сказал Антон Григорьевич, с интересом наблюдая, как в этот самый момент Меркулов выуживает из внутреннего кармана пиджака неожиданно затрезвонивший мобильник. — Ладно, Костик, — решительно оборвал он себя. — Я все понял — вам торопиться надо. Это мне, дураку старому, делать нечего… совсем вас заболтал…
Но Денис, бросив беглый взгляд на часы, проигнорировал эту деликатную готовность к прощанию.
— А скажите, пожалуйста, Антон Григорьевич… Ведь эта Марина — еще молодая женщина, верно? Она замужем?
— Была замужем, да не сложилось у них как-то. Ухажеры у нее, конечно, есть, как не быть. А вот с мужем — лет семь как не живет…
— А он здесь не бывает?
— Да-авно не было! Я же говорю, надо искать совсем кого-то чужого…
И все же он не удовлетворил любознательность Дениса.
— Ну а сейчас, — спросил он, — сейчас у нее есть молодой человек?
— Сейчас? — покряхтел, вспоминая, Антон Григорьевич. — Кажется, был какой-то… что-то я слышал от Маши краем уха. Но этот-то уж точно совсем здесь ни при чем.
— Дядь Кость, — наклонился Денис к самому уху Меркулова, — а давайте я к соседкам этим прямо сейчас и загляну, а? Вы меня не ждите, наверно, сам доберусь. А если что новое выяснится — я, может, вам сегодня же и перезвоню, ладно? — Меркулов молча кивнул в знак согласия, и Денис повернулся к хозяину квартиры: — Антон Григорьевич, я должен сейчас бежать, но завтра я у вас снова буду, хорошо? Когда мне лучше зайти, чтобы не нарушить ваш распорядок?
— Какой там распорядок! Заходите, Денис, когда сочтете нужным!
— Да, вот еще что, — сказал Денис, уже совсем было распрощавшись. Если к вам придет кто-то от меня, он скажет: от Петра Николаевича Шишкина. Запомните, Антон Григорьевич?
— Про славянский шкаф не спросит? — хихикнул старик. — От Петра Николаевича Шишкина. Хорошо… — сказал Меркулову, когда за Денисом захлопнулась дверь: — Ишь какой у тебя Штирлиц. Симпатичный!
— Да-да, конечно, — машинально кивнул Меркулов, уже думавший о чем-то своем, генеральском. — Эх, дядя Антон, дорогой, увы, единственное, чем я могу пока помочь, — это вот он, Денис. Парень он замечательный, и сыщик толковый. Ну и мой молодой друг, если так можно сказать. По делу будете иметь контакт с ним, если надо — он и на меня выйдет, и милицию задействует… А вы, дядя Антон, вы позванивайте мне просто так, а? Совсем не обязательно ждать экстренного случая.
— Позвонить-то я позвоню, спасибо тебе, Костик, да вот найдется ли у тебя время на такую старую рухлядь…
— Ну как вам не стыдно, Антон Григорьевич!
— Да какой уж там стыд! Конечно, мне бы лестно было, да разве ж я не понимаю, какая у тебя хлопотная жизнь! Мы газетки-то небось тоже почитываем, не совсем от жизни оторвались, Костенька… Поможешь — помру с доброй о тебе памятью. Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть!.. Может, все-таки чайку сгоношим?