Появление Богини довольно эффектно. Вокруг нее в потоке воздуха, подаваемом из-за сцены, веют кисейные полотнища и косы с вплетенными в них павлиньими перьями. Я выхожу на сцену в высоченных окобо*(*японск. высокая традиционная обувь на скошенной подошве) и признаюсь в своих чувствах наложнице. Стив смотрит на меня с непритворным удивлением, но быстро проникается и отвечает взаимностью. Богиня радуется самовыпилу героини и предлагает «ты да я, да мы с тобой». Ничего, что мы обе бабы, как-нибудь справимся, эротические точки еще никто не отменял. Я смутно вижу зал, мужчин и женщин. Надеюсь, я достаточно андрогинна, чтобы все эти люди поверили, что я парень. Пришлось, правда, перемотать грудь. К счастью, в сцене за ширмой меня подменяет Трис – у него прелестная плоская грудка.
… В общем, такого количества адреналина я давно уже не получала, с тех самых пор, как сбежала со своей родной фермерской планетки. После спектакля на комфоны труппы посыпались предложения от участников аукциона. Теоретически актеры могли и отказаться. Вот только никто не отказался. Стив, кажется, достался какой-то богатой тетке. Он поморщился, но нажал на иконку «принять».
Официально парни становились «компаньонами» и «элементами развлекательной программы». Контракт они заключали вполне реальный, с многочисленными бонусами, но и с приличной неустойкой, если что-то пойдет не так. В качестве «не так» рассматривались всякие форс-мажоры, которые в разных ситуациях можно было истолковать… по-разному. Поэтому парни немного нервничали. Зато я чувствовала себя расслабленно и приятно. Мне плеснули на донышко красного вина из запасов нашего кока. Первый глоток я сделала, поднеся бокал ко рту дрожащими руками, но потом, забыв про стресс, веселилась наравне со всеми. Мне-то ничто не светило, в смысле, не угрожало, как я наивно полагала.
И вообще, могла ли три года назад я, робкая домашняя девочка с сельскохозяйственной планеты, полагать, что когда-нибудь буду попивать…о, ужас!… вино в компании… еще один ужас!… самой что ни есть эпатажной богемы?
Дома я была девицей строгого воспитания. Единственной моей страстью были книги. И музыка. И танцы. И театр. Сеть, с ее многочисленными соблазнами, была у нас дорогим и редким развлечением, поэтому, когда я сбежала от кабачков и капусты и устроилась к Марку, мне показалось, что я упала на самое дно, в бездну, о которой с осуждением и в подробностях часто рассказывал викарий нашей маленькой церквушки. Вокруг меня были люди, до этого представлявшиеся мне странными, извращенными созданиями.
Первое время я от них просто шарахалась, а потом… просто с ними подружилась. Многим из этих парней до встречи с Марком очень не везло в жизни. На некоторых планетах, где жители всерьез озабочены сохранением рода человеческого, однополая любовь под запретом. На Ферошии доступно все. Это же Ферошия. Хотя и здесь «транси», использующий гормональную терапию, может сесть в тюрьму на долгие годы: Ферошия тоже ратует за то, чтобы человечество не вымерло, вот недавно вступила в Ассоциацию за Выживание.
Я провела прекрасный вечер в одиночестве. А потом отличную ночь с подушкой в обнимку. Я даже выспалась, что со мной бывает редко. Первым под утро с ночного контракта заявился Стив. Я услышала, как он возится с замком, встала и выглянула в коридор.
– Господи! – взвизгнул он, увидев меня в тусклом свете коридорного светильника. – Прочь, исчадие больного воображения!
– Это всего лишь я, Сэм, – зевнула я, привыкшая к велеречивости друга.
– Приличным девушкам полагается смывать на ночь макияж.
– Я смыла, но тушь для ресниц оказалась очень… стойкой.
– И эффектной, – сказал Стив. – Привыкай, цветочек. Люди освоили дальний космос, общаются с разумными моллюсками, а хорошее средство для снятия сценического макияжа так и не придумано.
– Как прошло?
– Неплохо, – Стив тоже зевнул.
В дорогой хлопковой футболке с эмблемой Гуглакси и неизменных джинсах, он казался очень милым: сонным и расслабленным.
– Дамочка знает толк в развлечениях. Но главное, не то, как прошло, а сколько я заработаю. Я ангажирован еще на один вечер. Семь тысяч цоло за каждый!