— Немедленно к костюмерше — нужно подогнать платья!
Кристину увели, но она всё оборачивалась, и её взгляд блуждал по верхам, где застыл невидимый Эрик.
Мужчина, сидевший до этого момента в зале незаметно — поэтому всё-таки заметившие принимали его за кого-то из театральных критиков, — склонился над краем оркестровой ямы и спросил ближайшего музыканта, укладывавшего свой тромбон:
— А что это за голос? Мне казалось, я знаю всех здешних теноров.
— Не иначе, Призрак Оперы, — с серьезным видом ответил музыкант. — Опять принялся за старое.
Незнакомец вежливо приподнял бровь, но по бесхитростному выражению лица собеседника понял, что вряд ли ему удастся получить более адекватный ответ. Вставая со своего места, он снова бросил взгляд на сцену — точнее, на то, что скрывалось над ней.
— Призрак Оперы? — переспросил тромбониста его сосед. — Ты серьезно, что ли?
— Нет, конечно, — отмахнулся тот. — Держу пари, это Буке пошутил, он же трезвенник, ему развлечений не хватает.
*
— Карлотта не поёт? — ошарашено спросил Рауль Дюшан. — Какого дьявола, я как раз собирался объявить о нашей помолвке! Так что, спектакля не будет?
— Ещё чего, — усмехнулся Эрик.
— Но у Карлотты ведь нет дублёрши!
— Не было. А теперь есть, — Эрик с гордостью кивнул в сторону гримёрной, откуда только что выпорхнула Мег в платье с множеством юбок.
— Ты не серьезно, — уверенно заявил Рауль, провожая балерину взглядом.
— Конечно, не эта блондиночка, она танцует, а не поёт. Я имел в виду её подругу, мадемуазель Кристину Дааэ.
— Кого-кого? Девушку из кордебалета? Дружище, это отличная шутка.
Эрик поманил его пальцем и снова указал на двери гримёрной, где стояла Кристина в наряде и украшениях главной героини оперы.
— Кажется, любовь ударила тебе в голову, — сочувственно произнес Рауль. — Она хоть петь-то умеет? Она пыталась что-то намурлыкать на банкете, но мне как-то… не Карлотта. Не Карлотта.
— Услышишь, — и Эрик огромным усилием воли согнал с лица совершенно дурацкую счастливую улыбку.
Они беседовали за кулисами, куда Рауль явился на правах поклонника балетной труппы, что же касается Эрика — его официальная должность говорила сама за себя.
— Смотри, — с их места прекрасно просматривался зрительный зал, полный такого сверкания драгоценностей, что глазам становилось больно, и всё это великолепие венчала ослепительная громада люстры. — Сегодня куш будет нашим, сразу же после оперы мы его берём и уходим.
— А я запишу в список своих прегрешений ещё и обман невесты, — засмеялся Рауль. Засунув руку в карман, он достал что-то блестящее и устроил на ладони, демонстрируя товарищу перстень с огненным рубином в окружении бриллиантов.
— Неужели настоящее?
— Конечно. Думаешь, Карлотту можно провести фальшивкой? Я купил это у самого лучшего парижского ювелира.
— На какие шиши?
— Да на вот их, — Рауль с насмешливой улыбкой указал на первые ряды партера, где расселись как на подбор лоснящиеся богатством господа.
— Ты обокрал здешних ценителей?
— Коль скоро ты запретил столовое серебро, — Рауль спрятал перстень. — Вот и пришлось облегчить их бумажники. С готовыми деньгами возни меньше, не нужно искать, куда сбыть вещи. И не смей заводить свою песню, что аристократы не крадут чужие бумажники! У меня в этой компании мой собственный чуть не стащили. Дважды.
На сцене началось действо, но Рауль не торопился к себе в ложу. Друзья стояли за кулисами и смотрели спектакль, ловя себя на мысли, что даже когда ты видишь, из чего рождается волшебство — силы своей оно не теряет.
— А почему пятая ложа занята? — вдруг спросил Эрик.
*
— Всё-таки, нужно было пригласить сотню агентов в штатском, — прошептал Ришар Фирмен на ухо компаньону. Но в ложе с ними сидел еще один почетный гость, и даже шёпот от его слуха не спрятался.
— Никакой полиции! — конец трости барона угрожающе качнулся в воздухе. — Всё сделают мои люди.
— Мы перекрыли все входы и выходы из театра, — сказал Андрэ.
— И расставили повсюду ваших людей, — поддакнул Фирмен.
— Получите свои благодарности позже. — Барон покровительственно ухмыльнулся. — Сегодня вечером этого жалкого афериста Рауля Дюшана настигнет давно заслуженная кара.
— Негодяю не скрыться от нашего возмездия! — воодушевленно подхватили Андрэ и Фирмен хором.
*
Рауль прищурился, жалея, что не прихватил театральный бинокль.
— Понятия не имею, кто это такой, — пробормотал он, разглядывая чужака в пятой ложе, — кроме того, что фрак носить он совершенно не умеет. Зато носит револьвер — видишь, как оттягивает? Отвратительно.
Эрик оглянулся — с его глаз будто упала пелена, множество деталей вдруг стали очевидны: рабочие сцены, слишком неуклюжие для своего занятия — и он их не знал, чужие мужские силуэты в отдалении, занявшие выходы из-за кулис… Они были слишком беспечны, позабыв главную заповедь: ты никогда не будешь в безопасности. Глупцы!
Оркестр сыграл несколько нот, предваряя появление на сцене главной героини, зрители замерли и даже задержали дыхание. Человек в пятой ложе встал и отодвинулся в сторону, уступая место другому — чернобородому толстяку, чьё круглое лицо могло бы показаться добродушным, если бы не ярость и холодная жестокость, горящие в глазах.
— Барон де Морни, — простонал Рауль. — Явился-таки по мою душу.
— Молчи, — приказал Эрик, лихорадочно обдумывая ситуацию, в которую они вляпались. — Значит, уходим прямо сейчас. Тут поблизости есть один из тайных ходов, по нему сможем пройти в подземелья, а оттуда выберемся за город.
— Ты прав, — прошептал Рауль одними губами. — Главное — убраться из Парижа…
Кристина была на сцене, окруженная сиянием, она не просто пела, она жила и царила на сцене.
— …Потом заляжем на дно, у нас есть моё кольцо, продадим его — нам хватит на первое время.
— Да, кольцо.
Девушка закончила свою сцену и отступила назад, чтобы потом незаметно для зрителей скрыться за кулисами, где предстояло переодеваться для следующего действия. Эрик слышал, как её поздравляет Мег: «Ты была великолепна, Кристина! И-де-аль-на!» А Кристина отвечала ей: «Это всё он! Ангел Музыки, который поверил в мой талант! Я пою для него!» Сердце Эрика болезненно сжалось.
Рядом стоял столик с чернильницей и бумагой — реквизит, во втором акте героине предстояло писать письмо своему возлюбленному — и Эрик повиновался импульсу.
— Ты что делаешь? — прошипел Рауль, ничего не понимая — друг, вместо того, чтобы бежать, схватил перо и начал писать. Несколько строчек — и вон он уже помахал в воздухе письмом, чтобы просушить чернила.
— Дай сюда кольцо, — велел он, и компаньон повиновался, глядя, как Эрик опускает драгоценность в конверт и идет к группе монтёров, выцепляет из их круга одного, постарше, отдаёт письмо, возвращается.
Монтёра звали Буке, и с поручением он справился отлично: Кристина получила послание. Она тут же открыла конверт, пробежала глазами по строчкам и вскинула подбородок, выискивая автора записки. Эрик вжал голову в плечи и постарался слиться с тенью.
Кристина отмахнулась от щебетания подружек и о чём-то заговорила с Буке. Тот обстоятельно ответил, сопроводив жестом слова «Да завхоз наш». Мозолистый палец монтёра указывал прямиком на Эрика.
Тот, схватив Рауля за плечо, толкнул его перед собой:
— Не стой столбом, бежим!
*
…И всё-таки, они не успели. В лабиринте декораций, когда до вожделенного тайного хода оставалось всего ничего, наперерез выскочили трое с револьверами и перекрыли все надежды на спасение. Рауль, бежавший впереди, молниеносно обернулся, схватил Эрика за рукав и толкнул в сторону, в спасительную тень убежища.