– Не можно, барин. Не можно, – хлопала ресницами Татьяна. – Вот послушайте, как я в пятом классе разбила нос хулигану.
– Врешь, небось, все. Молви лучше, отчего сын ко мне не едет?
– Откуда же мне знать, барин, – вздохнула Татьяна, в кои-то веки радуясь роли наивной дурочки. – Стало быть, работы у него много. Старается… эм, хлопочет, чтобы к вашему выздоровлению все в порядке полном было. Отца опозорить страшится. Вы, главное, не тревожьтесь.
– Добрая ты, – сказал барин.
Тараканье царство
Седьмой день слонялся Грегори по замку и окрестностям в поисках любимой трубки. Уже и так ее звал, и сяк. Нет ответа. У бедного таракана усы в спираль закрутились, а перед глазами пустились в пляс темные кляксы, мешая видеть. Грегори натыкался на деревья, стулья, падал с лестницы, один раз даже в пруд бултыхнулся. В общем, дюже тяжко было таракану.
Ефимыч, как обычно, рыбачил – изловил нынче старый башмак и велел тому насекомым стать, башмак извивался, корчился, но пока без особых успехов. Грегори сидел рядом, свесив с берега ноголапки, и печалился о потерянной трубке. И враз потемнело вокруг. Грегори сперва подумал, что это – очередная клякса перед глазами, а сие оказалось новое сыночкино насекомое. Черное, жирное, еще и смердит от него. Кто бы подумал, что в сознании хозяйского отпрыска такое заведётся?
– Зачем пожаловал? – буркнул Грегори.
– Не зачем, а с чем, – усмехнулся Наследник. – С подарком. Чуял я, ты без неё очень страдаешь.
И протянул новенькую трубку. Грегори посмотрел недоверчиво.
– Это не моя.
– И что? Зато курить снова сможешь.
– И то верно! – подхватил Ефимыч, отложив удочку. – Ты же, милостивый друг, сам на себя ужо не похож, какая разница – чья трубка? Важно, что она у тебя есть.
Грегори задумался. Ох, как же хотелось схватить подарок, натолкать в чашечку табака, раскурить и затянуться. И снова, и снова, раз за разом выпускать колечки дыма! Но что-то его в Наследнике смущало.
– Хэй! – раздался девичий крик.
Грегори обернулся и увидал милую девицу, ее крылышки отливали синим, руколапки воинственно упирались в бока, а усики негодующе трепетали.
– Нельзя тебе курить, – прокричала она, приближаясь. – Это погубит твоего хозяина. Так уж вышло, что трубка стала слишком опасной для его жизни. Прости.
– А ты, наглая девчонка, получается, хочешь, чтобы Грегори развоплотился? – Наследник навис над Прямо Той. – Он без трубки и двух недель не протянет.
– И то верно, друг Грегори… – пробормотал Ефимыч, но на сей раз не дюже уверенно.
Грегори присел у воды, опустил усы.
– Что же это выходит – мне либо самому погибнуть, либо дать владетелю умереть?
– Именно! – оскалился Наследник. – Но мы же, разумеется, не можем потерять такого ценного таракана, как ты. Обещаю, что после развоплощения вашего царства, подыщу уютное местечко в своем или в прилежащих – и тебе, и твоим товарищам.
И снова улыбнулся, показав ряд белоснежных острых зубов. Грегори медленно встал, расправил плечи.
– Вы ошибаетесь, – сказал он. – Иной способ имеется. Я ухожу!
Рядом с ним вмиг образовалась котомка, он немедля закинул её за плечо.
– Грегори! Друг! – вскричал Ефимыч. – Но сие же смерти подобно! Таракан не проживет долго вне сознания.
– Не тревожься. Мало ли чудаков, стремящихся выделиться как можно эпатажней? Авось, среди них найдется любитель трубки, до того как… В общем, счастливо оставаться. Берегите владетеля.
Он отсалютовал другу и, насвистывая, пошел прочь.
Ефимыч с Прямо Той смотрели таракану вслед, пока он не скрылся из виду. После чего синекрылая девица повернулась к Наследнику.
– Вам тоже пора!
– Кто ты такая, девчонка? Ты здесь не хозяйка и не смеешь мне указывать!
– Зато я – хозяин! – рявкнуло за необъятной черной спиной, и на лужайке объявился Князь ГэВэ, одет он был в красный кафтан, расшитый золотом, на руколапках блестели драгоценные браслеты. – И княжьею волей приказываю тебе: убирайся прочь, проклятый!
– Да! – поддержал Ефимыч и на всякий случай замахнулся на незваного гостя удочкой.
Наследник глухо засмеялся.
– Вы можете меня прогнать, но вам меня не остановить. Глупцы. Скоро ваше царство растает, словно туман.
Угодья человеков
Сын приехал наутро. Задержался в дверях, смерил их взглядом, пробормотал: «Должен пройти ящик». Затем поднялся в отцовскую спальню, не обращая внимания на мельтешащих вокруг слуг.
– Здравствуй, папа, – заулыбался он с порога.
Григорий Ефимович приподнялся на кровати, Таня поспешила поправить ему подушки.