— Его имя Елюй-Даши, — ответил Говард. — Он китаец, точнее маньчжур, жил в двенадцатом веке нашей эры. Первый император государства каракитаев со столицей в Самарканде. Правил монголами и тюрками, и они называли его гурхан, что означало «верховный правитель». Каким-то образом, пока это имя дошло до Европы, оно превратилось в Иоанн. А еще там почему-то распространилось мнение, что он был христианским священником, которого звали Пресвитер Иоанн. Потом его имя сократили до Пресвитера Иоанна. — Говард засмеялся. — Черт побери этих глупых ублюдков. Он такой же христианин, как ты! Он буддист, кровожадный буддист.
— Но как же…
— Мифы и путаница! — перебил охотника Говард. — Просто огромная ошибка. Подумать только, когда этот Елюй-Даши появился в Аду, он оказался в другой империи, но очень похожей на ту, которой правил при жизни. Однажды он встретил Ричарда Бартона, и тот рассказал ему о Пресвитере Иоанне и о том, как знаменит тот был среди европейцев и какие замечательные качества они ему приписывали. Тогда Елюй-Даши заявил: «Да, да, я тот самый Пресвитер Иоанн». И теперь он называет себя этим именем, как и девять остальных Пресвитеров Иоаннов, большинство из которых эфиопы, вроде друга твоего приятеля Мандевиля.
— Они мне не друзья, — обрезал Гильгамеш. Он откинулся на спинку сиденья и потер раненую руку. Ландшафт за окном «лендровера» изменился: появились холмы, покрытые низенькими деревьями с толстыми корявыми стволами, растущими из красной глинистой земли. На склонах холмов тут и там чернели войлочные шатры, вокруг которых паслись низкорослые лошадки. Гильгамеш жалел, что позволил втянуть себя в эту поездку. Что ему за дело до Пресвитера Иоанна? Всего лишь какой-то выскочка из Новых Мертвецов, один из многочисленных мелких князьков, основавший крохотное государство на огромных пустошах Окраин. Он правит под фальшивым именем, а значит, еще один дрянной мерзавец. Еще одно напыщенное ничтожество, раздувающееся от незаслуженной гордыни…
Ну и что, какая разница? Гильгамеш решил погостить немного в стране этого Пресвитера Иоанна, а потом снова отправится странствовать, тоскуя о потерянном Энкиду. Кажется, нет ему избавления от этого проклятия.
— Их превосходительства Филип Говард и Роберт Лавкрафт, — важно объявил дворецкий, хотя и допустил двойную ошибку, переврав их имена, и трижды стукнул жезлом из бледно-зеленого нефрита с золотым наконечником по черному мраморному полу тронного зала. — Полномочные представители Его Британского Величества Генриха VIII, короля Новой Свято-Дьявольской Англии.
Лавкрафт и Говард сделали несколько шагов вперед. Елюй-Даши коротко кивнул и небрежно махнул холеной рукой, на которой сверкали ногти в дюйм длиной. Полномочные послы не представляли для него большого интереса, равно как и причина, заставившая Его Величество Британского короля Генриха послать их к нему.
Холодный повелительный взгляд императора обратился к Гильгамешу, который изо всех сил старался держаться прямо. Он чувствовал головокружение, его лихорадило, и он гадал, когда кто-нибудь заметит, что у него в руке кровоточащая дыра. В конце концов, даже его выносливость имеет предел. Древний царь не знал, как долго сможет продержаться. Иногда героическое поведение причиняет некоторые неудобства, и сегодня был как раз такой случай.
— …и Его Бывшее Величество Гильгамеш из Урука, сын Лугальбанды, великий царь, царь Урука, царь из царей, повелитель Двуречья волей Энлиля и Ан, — возвестил дворецкий так же торжественно, всего один раз заглянув в шпаргалку, которую держал в руке.
— Великий царь? — спросил Елюй-Даши, пронзив Гильгамеша самым проницательным взглядом, который тот когда-либо встречал. — Царь царей? Это очень высокие титулы, царь Урука.
— Просто формула, — ответил Гильгамеш. — Нужно же как-то быть представленным. На самом деле теперь я никакой не правитель.
— А-а, — протянул Елюй-Даши, — царь Ничего.
«И ты тоже, господин Елюй-Даши, — Гильгамеш не позволил себе произнести это вслух, хотя слова вот-вот готовы были сорваться у него с языка. — И все остальные самодовольные господа и правители многих царств Ада».
Стройный желтолицый человек на троне подался вперед:
— И где же, скажи мне, находится твое Ничто?
Некоторые придворные начали хихикать, но сам Пресвитер Иоанн казался совершенно невозмутимым и спокойным, хотя никто в этом не мог быть полностью уверенным. Гильгамеш сразу понял, что перед ним страшный человек: хитрый, проницательный, замкнутый, с изворотливым, острым умом. Гильгамеш не ожидал увидеть здесь, в этом мрачном, отдаленном углу Ада такого тщеславного бойцового петуха. Каким бы маленьким и незаметным ни было его княжество, Пресвитер Иоанн, судя по всему, управлял им твердой рукой. Об этом свидетельствовали и пышность дворца, который подданные возвели для него на самом краю Ада, и укрепления небольшого, но на совесть построенного города вокруг него. Гильгамеш кое-что понимал в строительстве городов и дворцов. Над столицей Пресвитера Иоанна неутомимо трудилось множество людей в течение многих поколений.