Темный монах – тайный шепот ночи под плащом. Скрывающиеся в складках струящейся ткани чужие страхи.
Приземистый, юркий Гыд с точеным профилем горца. Все его движения такие осторожные и в то же время точные, и сам он – словно продолжение каждого своего движения.
Молчаливый светловолосый выходец из Озерного края Ольм, еще больше побледневший после бессонной ночи. В холодных продолговатых глазах – вода северных озер. Олово разбавлено лазурью и затянуто льдом. Он очень молод, но глаза уставшие, такие не у каждого старика увидишь. И кажущиеся в этом освещении седыми волосы довершают диссонанс в его облике. Они тоже намного длинней, чем привычно Выхову глазу.
Наверняка, если сдернуть стягивающую их на затылке в хвост перевязь, они рассыплются, закрывая его плечи до самых лопаток светло-пепельной волной. Ольм хмурится, пристально вглядываясь в почти детскую фигурку проводника. Его сосредоточенность тоже не сулит ничего хорошего? Или он все же пытается понять? Хотя бы он…
И в каждой фигуре Выху чудилась смерть. Он понимал, что его не слышат. Даже не пытаются услышать. Смерть была везде – прямо перед ним в тенях спешившихся всадников, на носилках в раненом со стеклянным взглядом и поднимающейся через раз от непосильных вздохов грудью, ею же пахло и со стороны края леса.
«Ну почему? Я же привел их! Им нужно было сюда – и я привел!» – Вых сильнее вжался в дерево. Пробежал пальцами по коре, узнал – молодая березка. Он развел руками.
В бессилии.
Обнимая лес.
– Вы хотели сюда – я привел. Дальше если пойду – смерть мне. Совсем.
– А если не пойдешь? – Дарина вопросительно подняла уголок брови, делая многозначительную, не требующую словесного ответа паузу. Улыбка у нее была зловещей.
Намеченные рассветом тени подползли к ступням проводника. Сейчас его накроет их пересечением. Выху захотелось вжаться в кору, и тогда тени скользнули бы над ним, не причинив вреда.
– Почему… – тихо и медленно проговорил Шелест. Интонация его голоса была изменчивой – как будто вопрос, еще не заданный, уже получал сам ответ на себя.
Вых в отчаянии переводил взгляд с одного ствола на другой.
«Нет здесь его, нет! Надо было с другой стороны подойти – да только путь через ту лазейку почти на четверть длинней. Но кто ж знал, что они так взбеленятся! И главное, с чего? Этот Саммар еще местным назвался! Какой он местный, если не доходит до него, из-за чего Вых не в силах переступить границу леса?»
Все более разбавляемая светом синева ночи уже позволяла разглядеть рисунок коры на соседних деревьях. Вых весь обратился в зрение, ища взглядом, ощупывая им каждое дерево. И он увидел.
Доказательство.
Знак.
На уровне глаз вырезанная бороздами снятых полосок коры темнела раздвоенная книзу вилка со скошенными влево рожками.
– Так вот же! – произнес он. Вышло торжественно и значимо. – Видите?
Этот знак не мог быть им незнаком. Потому что он был знаком всем.
Ольм присвистнул:
– Ого! Так вот оно почему… Откуда это здесь?
– Саммар, ты знал, куда мы идем? – Шелест тронул пяткой коня, разворачивая его назад. – С самого начала? Тогда чего вы на него взъелись? Нашему проводнику абсолютно точно границу этого знака переходить не стоит.
Саммар пожал плечами:
– И что с того?
Дарина подъехала поближе. Провела ладонью по стволу, прочертив пальцами по шраму на дереве.
– Это что? Ведьмовские письмена? Где-то я такие видела…
– Это руна. – Голос Шелеста был холоден. Холоднее глаз Ольма, холоднее лесной земли. – Она предупреждает о живущем здесь. О том, кто он. И какой обладает властью.
Ольм, сощурившись, глянул на темный капюшон и усмехнулся:
– Берегиня. Так, Саммар?
– Берегиня. – Гыд жевал хвойную иголку. – Знахарка, что ли? Что с того-то? Мы ж навроде как к ней и шли…
– Берегиня – не знахарка! – возмущенно взвизгнул Вых. – Ежели вам к знахарке требовалось, так и надо было сказать! Это вообще совсем в другую сторону! Но только знахарка вашему сотоварищу чем поможет-то? Тогда уж лучше сразу к плакальщицам его тащить надо было!
– Поговори еще мне! – снова замахнулась на него Рина.
– Берегиня – не знахарка, – повторил за проводником Ольм. Он внимательно посмотрел на Саммара. – И вот я думаю, может, зря мы сюда шли? Годэ, как ты сам понимаешь, здесь персона нон грата еще поболе, чем наш проводник.
Вых усиленно закивал, ощущая слезливый прилив благодарности к длинноглазому выходцу с севера.
– Да-да, и я это… я – персона… еще похлеще персона… – Он не совсем хорошо понимал, что именно означает только что услышанная фраза, но по его ощущениям она подтверждала, что переходить обозначенную руной границу его все-таки заставлять не станут. Повторение слов придало уверенности. И Вых ухватился за этот намек на восставшую из пепла, чуть было не утерянную им полностью надежду о его возможной скорой безопасности. – «После этого пусть только кто-нибудь попробует мне сказать, что с переездом можно еще повременить! Все! Хватит! Как только доберусь до дома, начну сборы. Надоело!»