— Хорошего тебе вечера, — пожелала Вика. — Позвони, если захочешь встретиться с нами после ужина с дядей.
Я кивнула, помахала на прощание и пошла вниз по лестнице, меланхолически размышляя, что пора заново учиться принимать приглашения поразвлечься. Был только час дня, Уилл ждал меня не раньше восьми, поэтому я уселась за маленький столик в «Старбаксе» с чашкой кофе лате с запахом ванили и свежей «Пост».
Привычки умирают, но не сдаются: я автоматически открыла «Шестую страницу» и с изумлением увидела большую статью о Водовороте с фотографией. Там говорилось, что «Сенсации Нью-Йорка» отказались печатать колонку Абигайль, уволив ее за фальсификацию резюме. Детали упоминались скупо, но, согласно неназванному источнику, она написала, что окончила Эмори, тогда как в действительности доучилась лишь до второго курса и не имела диплома бакалавра. Я набрала номер Пенелопы, прежде чем дочитала до конца.
— Пен, ты, случайно, не читала сегодня «Шестую страницу»? Ты должна это видеть. Немедленно!!!
Хотя я не забыла о Водовороте, но не пошла дальше клятвенных обещаний погубить ее карьеру. Эбби не написала обо мне ни строчки после мероприятия для «Плейбоя», то ли испугавшись моих угроз, то ли потому, что я ушла из «Келли и компании» и прекратила встречаться с Филипом. Однако я не переставала горячо желать ее краха.
— С днем рождения, Бетт!
— Что? А, да, спасибо. Так ты видела или нет сегодняшнюю «Пост»?
Пенелопа хохотала целую минуту, и у меня возникло ощущение, будто я что-то пропустила.
— Это мой тебе подарок, Бетт. С двадцативосьмилетием!
— О чем ты? Ничего не понимаю, что происходит? Ты имеешь к этому отношение? — спросила я с такой надеждой, что со стороны могла показаться жалкой.
— Можно и так сказать, — лукаво ответила Пенелопа.
— Пен, немедленно выкладывай, как все было! Это, может, лучший день в моей жизни! Объясняй!
— Ладно, не волнуйся. Затея совершенно невинная, все, можно сказать, само попало мне в руки.
— Что попало-то?
— Информация о том, что наша дорогая подруга Абигайль не закончила университет.
— Но каким образом ты узнала?
— Ну, когда мой бывший жених признался, что спутался с ней…
— Уточнение, Пен. Он сообщил, что спутался со случайной девушкой. Это я сказала, что он спутался с ней.
— Правильно. Так или иначе, когда я узнала, что между этой шлюхой и моим неудачником женихом что-то было, мне захотелось написать ей письмо и высказать все, что я о ней думаю.
— А при чем здесь университет? — Мне хотелось услышать самую грязь, а не излишние подробности.
— Бетт, к этому я и веду! Я не хотела посылать е-мэйл, потому что всегда есть вероятность, что электронное письмо прочтут миллионы людей. Но оказалось, адреса Эбби в Нью-Йорке нет в справочниках. Она, должно быть, мнила себя знаменитостью и опасалась, что у дверей будут топтаться поклонники в надежде хоть мельком увидеть звезду. Я позвонила в «Сенсации Нью-Йорка», но адреса от них не добилась, и тогда мне пришло в голову позвонить в Эмори.
— Теперь понимаю.
— Я решила, что, как выпускнице, мне не составит труда получить координаты соученицы, и позвонила в центр, где печатают альбомы выпускников, сказав, что ищу однокурсницу, чтобы пригласить на свадьбу.
— Отлично придумано, — похвалила я.
— Спасибо, я тоже так думаю. Короче, они проверили свои записи и не нашли выпускницы с таким именем. Не буду утопать в подробностях, скажу одно: буквально через несколько минут «раскопок» выяснилось, что хотя дражайшая Абигайль поступала с нами, ей не удалось закончить университет ни с нашим выпуском, ни с другим.
— Иисусе! Я, кажется, догадываюсь, к чему ты клонишь, и горжусь тобой, как никогда.
— Мало того, я пообщалась по телефону с девушкой из регистратуры, и она под большим секретом сообщила, что Эбби забрала документы за три курса до окончания, потому что декан факультета изящных искусств узнала, что Эбби спит с ее мужем, и предложила той немедленно уйти из университета. Мы не знали, потому что Эбби ни с кем не делилась, болтаясь по студгородку до самого нашего выпуска.
— Потрясающе, — выдохнула я. — Но вовсе не удивительно.
— За несколько минут я создала анонимный ящик на одном портале и оповестила милейшую редакцию «Сенсаций Нью-Йорка», что их прославленный автор колонки не имеет высшего образования, заодно намекнув, почему та осталась без диплома. Я звонила в их офис каждый день, спрашивая Абигайль, пока вчера мне не ответили, что такая у них больше не работает. Я тут же послала анонимный пасквиль-конспект в «Шестую страницу».
— Боже мой, Пенелопа, злая ты стерва, я и не подозревала, что ты на такое способна!
— Ну, как я уже сказала, с днем рождения! Я узнала об этом давно, но решила придержать новости и сделать тебе подарок, да и себе тоже, — добавила Пенелопа.
Разговор привел меня в бессовестно прекрасное настроение. Я представляла Эбби с протянутой рукой, просящую милостыню, или еще лучше — в фартуке продавщицы «Макдоналдса». Когда через две секунды телефон зажужжал снова, я открыла трубку, не посмотрев, кто звонит.
— Что, что еще? — Я решила, Пенелопа нечаянно упустила пикантную подробность.
— Алло? — послышался в трубке мужской голос. — Бетт?
Господи, Сэмми. Сэмми! Сэ-э-э-э-э-эмми!!! Меня охватило желание петь, танцевать и орать его имя гулким холмам, всей кофейне и окрестным кварталам.
— Приве-ет, — выдохнула я, едва веря, что звонок, которого я ждала пять месяцев, который вымолила своей волей и желанием, наконец-то раздался.
Сэмми рассмеялся моей откровенной радости.
— Приятно услышать твой голос.
— Твой тоже. Как дела?
— Хорошо. Я, наконец, открыл собственный ресторан, и…
— Знаю, я читаю об этом все статьи. Поздравляю! Огромный успех; по-моему, это просто невероятно! — Сгорая от Желания узнать, как ему удалось так быстро справиться, я боялась рисковать, атаковав Сэмми тысячей несносных вопросов.
— Спасибо. Так это, значит, мне нужно бежать, я только хотел позвонить и…
О-о… Он говорил тоном человека, который обзавелся новой квартирой и подружкой с приличной должностью, у которой нет поношенных тренировочных штанов с пятнами, а по квартире она разгуливает исключительно в прелестной шелковой пижаме… В общем, ничем не похожа на меня.
— …и спросить, не согласишься ли ты поужинать со мной сегодня?
Я подождала, желая убедиться, что правильно расслышала, но Сэмми ничего не добавил, и образовалась пауза.
— Ужин? — отважилась я переспросить. — Сегодня?
— У тебя, наверное, другие планы, да? Прости, что приглашаю в последний момент, но…
— Нет никаких планов! — закричала я, боясь, что он передумает, и наплевав, как это прозвучит. Бросив «Келли и компанию», я снова регулярно виделась с Уиллом на воскресных бранчах и ужинах по четвергам, поэтому надеялась, что дядя не обидится на мое отсутствие. — Я целиком за ужин.
По голосу Сэмми я поняла, что он улыбается.
— Прекрасно, тогда я заеду за тобой около семи. Можем посидеть за бокалом чего-нибудь в твоем квартале, а потом сходим в ресторан, если ты не против…
— Не против? Отличное, превосходное предложение. — Меня прорвало. — В семь? Ладно, тогда — до семи.
Я со щелчком сложила сотовый, боясь сказать лишнее слово и все испортить. Судьба. Непреложно, несомненно, очевидно — сама судьба подсказала Сэмми позвонить мне в день рождения. Это знак, что нам суждено быть вместе. Я соображала, стоит ли признаваться, что сегодня мне стукнуло двадцать восемь, и тут осознала, что вечером у меня свидание.
Приготовления были сумасшедшими. Я позвонила Уиллу из такси по дороге домой и рассыпалась в извинениях, но дядя лишь рассмеялся и сказал, что счастлив отложить ужин, если я наконец-то иду куда-то с молодым человеком. Полетев к маникюрше на углу, я сделала маникюр и педикюр, затем, спустив десять долларов, взяла десять минут расслабляющего массажа на специальном кресле.