И я готовился – слушал музыку и смотрел все, что попадалось под руку, ведь скоро мне придется целых две недели провести без гаджетов. Нина Максимовна была неумолима. Продав личность, я должен был уйти с места сделки в джинсах, рубашке и куртке. Больше никаких вещей – только одежда, что на мне, и деньги. Я слезно молил оставить хотя бы мобильный телефон на крайний случай. Хотя бы плеер и наушники! Там же вся моя жизнь, это мое яйцо с иглой, мой крестраж, мой аватар! Но воплощение зла в огненной юбке было неумолимо. Настолько, что перед сделкой она обыскала меня! Изъяла часы, кольцо, жвачку и, конечно же, плеер, который я все же попытался пронести.
– Ну жвачку-то за что?! – я не смог выбрать между возмущением и хныканьем, поэтому получилось нечто невыразительное.
– Чистота эксперимента должна быть безукоризненной, – погрозила пальцем Нина Максимовна. – Скажи спасибо, что позволяю тебе остаться в твоей одежде. По-хорошему, нужно было выдать тебе нечто неброское, не связанное с твоей прошлой жизнью. Но у нас финансирование слабое. Так что радуйся.
Ну, раз научрук сказал – будем радоваться. Однако денег, и правда, было немного.
Я пошатался немного по Привозу, купил себе стакан ряженки и уселся на Привокзальной на краешек фонтана, чтобы медленно и со вкусом эту самую ряженку приговорить. По площади прогуливалось пару стариков, сидели по уши в планшетах хипстеры. Мамочек с детьми почти не было – середина буднего дня, к тому же пасмурно, хоть и тепло.
Я пил ряженку и смотрел на хипстеров. Нестерпимо хотелось залезть в Инстаграм. А еще – послушать чего-нибудь хорошего из моего плеера. Что угодно – «Океан Эльзы», Боб Марли, AC/DC, «Imagine Dragons», «Кімната Гретхен», «The Royal Republic»… Честно, что угодно.
На остановке через дорогу включилось радио. Играли что-то бодрое, хотя слова до меня не доносились. Спасибо, дорогое мироздание. Вроде попустило.
Ряженка закончилась, и я аккуратно опустил стаканчик в мусорный бак. Куда идти дальше? Я теперь никто, зовут меня никак, планов никаких. Мне нужно хорошее место, где могла бы родиться новая личность на эти две недели. Новая личность с новыми мечтами, стремлениями и связями. Мне нужно что-то вроде колеса сансары, только небольшое, и чтобы находилось где-нибудь рядом.
И я пошел на вокзал.
Вокруг вокзала бегали люди. Если снять их на фотокамеру с высоты, выставив большую выдержку, получится идеальный эллипс. Ну, может быть, с небольшими отклонениями к лоточникам и остановке маршрутных такси.
Красивое бы вышло фото.
Я растерянно оглянулся. Я в сансаре, дорогая Вселенная, по самые коленки в сансаре. Что дальше?
Вселенная молчала.
Тогда я решил идти за потоком душ, пролетающих мимо меня, следуя воображаемому эллипсу. Основная масса двигалась по часовой стрелке, и я влился в их движение, пристроившись за грузной душой в строгом шерстяном пальто. Уже на середине первого круга моего товарища по сансаре оттеснил молодой врач – из-под куртки топорщился белый халат, как предательский хвост кицунэ – японской лисы, способной принимать любой облик. На втором круге вместо кицунэ передо мной оказалась девчонка в куртке на три размера больше. На шее у нее болтались большие наушники кислотно-зеленого цвета, а половина головы была обрита почти налысо – к солнцу тянулся жизнерадостный сантиметровый ежик. Я сначала ужаснулся и мысленно покачал головой, а потом сам себя одернул. Кто я, чтобы судить ее? Я никто. У меня даже имени теперь нет.
На третьем круге, испытывая мое горделивое смирение, Вселенная поставила передо мной душу в грязной рваной телогрейке и с запахом, одновременно напоминающим немытого пса и протухшую рыбу. Смирение тут же испарилось, и я принялся, морщась, выискивать пути обойти «брата по сансаре», желательно так, чтобы не коснуться его и краем рукава. Кто сказал, что каста неприкасаемых бывает только в Индии? Они и у нас есть. Просто в демократическом обществе об их существовании говорить не принято. Мне всегда казалось, что индийцы здесь поступают честнее: чандалы хотя бы признаются в их обществе как явление, о них все знают, пусть и избегают общения. Хоть какая-то степень уважения.
И все эти благонравные мысли крутились в моей голове, в то время как я пытался обойти нашего одесского чандала. Безуспешно. Вселенная решила все же закончить урок смирения, как подобает – практическим занятием. Моя гордыня была безутешна.
Через сотни сотен столетий третий круг закончился, и моих ушей коснулась музыка. Барабан и флейта. Грубая земная страсть тела и трепетная небесная нежность души. Какой разной может быть любовь…