Я понял, что безнадежно влюбился.
2. Горькая
Ее звали Амар – «любовь» по-португальски. Она родилась в Кракове, мать ее была португальской художницей, отец – бухгалтером из Непала. Ее спутника звали Штефаном, он считал себя обедневшим румынским бароном, хотя и провел большую часть своей жизни, шатаясь лабиринтами аккуратных трущоб Брашова. Оба они были бродячими музыкантами, временно осевшими в Одессе.
– Здесь пахнет рыбой и свободой, мокрыми каменными атлантами и гордыми кошками! Я пока не готова оставить этот город! – объясняла Амар.
Никогда не думал, что черные глаза могут лучиться таким теплым светом.
– А я пока не готов оставить Амар, – пожал костлявыми плечами длинный Штефан. – Кстати, друг. А тебя-то как зовут?
Что отвечать на этот вопрос, я пока не думал. Поэтому сказал честно:
– Никак. Час назад я продал свою личность вместе с именем, биографией и всеми вещами. Так что я – никто.
Амар и Штефан восхищенно переглянулись.
– Как, совсем продал?!
– Ну, не совсем. На две недели. Это что-то вроде эксперимента. Попытка понять, кто я.
– Без имени жить нельзя, – авторитетно заявил Штефан. – Духи в иной мир заберут.
– Именно! Тебе срочно нужно имя! – подтвердила Амар, отчаянно жестикулируя. – Сейчас, сейчас… Думай, голова!
Они оба застыли, расставляя сети на случайные гениальные мысли. Я стоял рядом, чесал локоть и не знал, куда себя деть.
– Может, у тебя есть пожелания? – оторвалась от охоты Амар. – Ты же можешь стать кем захочешь! Ты можешь зваться Ветер! Или Океан! Или Истина!
– Или Тигр!
– Или Защитник!
– Или Монарх!
– Кофе!
– Сила!
– Благоразумие!
– Будда!
– Чак Норрис!
– Эй-эй!
На нас уже стали оглядываться люди.
– Ребят, вас занесло. Мне ж потом с этим именем две недели ходить. Надо что-то человеческое, что в обществе говорить не стыдно и не странно.
– Ну, не брать же тебе обычное скучное имя, – возмутилась Амар. – Нужно что-то красивое и со смыслом, такое, что может определить твою судьбу и сделать ее прекрасной. Ты познаешь себя… Может, Алуно? Это «ученик» на португальском.
Я повторил имя, поперекатывал его во рту, как конфету-стекляшку, чтобы распробовать.
– Как-то не очень.
– А как насчет Дорин? «Желанный» с румынского, – предложил Штефан.
Я покачал головой.
– Оби – «сердечный»?
– Думитру, «любящий землю»?
– Бокари, «подающий надежды»!
– Еуджен, «рожденный счастливым»?
– Вито, «победитель»?
– Джено, «фаворит»?
– Франко, «защитник»?
– А что насчет Симба? Это значит «лев» на хинди!
Мне ничего не нравилось.
– Тьфу! Знаешь, что тебе подойдет? Адиса! Это значит «сомневающийся»!
Я виновато посмотрел на Амар. Она тут же остыла.
– Хорошо. Я берегла это имя для первого сына, которого однажды рожу, но я согласна дать тебе его поносить. Но только на две недели! – черты лица Амар заострились, брови съехались в гримасу сосредоточенности. Она глубоко вздохнула. – Сальваторе. «Спаситель».
Меньше всего на свете мне хотелось, чтобы Амар воспринимала меня как сына. Да и спасать я никого не собирался. Так что я ответил со всей серьезностью, на какую был способен:
– Я не могу принять такой дар. Имя твоего сына должно достаться ему чистым.
Амар улыбнулась мне, облегченно и благодарно.
Мне было страшно думать о том, на какую жертву она была готова ради первого встречного. Поэтому я решил не думать об этом.
– Хорошо, а если так? – задумчиво продолжил Штефан. – Ты сказал, что ты теперь никто. Может, мы просто переведем это слово? Так, посмотрим. Ноубоди. Ниеманд. Нимень.
– Нинге. Никдо, – продолжила за ним Амар. – Хакуна. Койнахи. Окьян.
– Не знаю… – я окончательно растерялся. – Хотя мне не знакомы эти языки, но я как-то чувствую, что меня называют «никем». Немного обидно ощущать это.
– А как насчет Немо? – предположила Амар после недолгих раздумий. – Как капитан Немо. Вы с ним похожи. Только он «умер для всего мира», а ты родился, он отрицал этот мир, и потому отказался от всего, что мир дал ему, включая имя, а ты отказался от имени, чтобы этот мир познать.
– Так получается, мы совершенно не похожи. Противоположности!
– На свете нет ничего более похожего между собой, чем противоположности, мой дорогой Немо, – притворно вздохнул Штефан.
Амар засмеялась и на радостях обняла длинного румына. А я понял, что имя выбрано. Вне зависимости от того, согласен я носить его или нет. Его выбрала богиня маслин и горького шоколада. Кто я, чтобы с ней спорить?