Володька швырнул нож на пол и выбежал из кухни.
Стало тихо. Баба Роза медленно поднялась, опираясь на палку, зашаркала шлепанцами через кухню. Бросила окурок в мусорное ведро, прошла мимо связанного Егора Петровича, даже не взглянув на него.
- Я завтра умру... — сказала баба Роза, ни к кому не обращаясь. — Мне все это надоело... не вижу никакого смысла... — Она растворилась в темноте коридора, и только слышалось медленное шарканье шлепанцев да постукивание клюки.
- Никто меня не любит... — всхлипнул Егор Петрович. — За что воевал, а? За что в окопах гнил?.. Два ранения, сукины дети... контузия! Народ-победитель…
А я хто? Не победитель?! — Он вскинул голову, обвел мутным взглядом кухню. — Как нужен был, так в ножки кланялись! Давай, Егор, воюй, не жалей жизни…
А теперь... не нужен, значит? Э-эх! Вот и вся правда…
...Но вернемся к памяти человеческой. С бабой Розой, а полное ее имя было Роза Абрамовна Горштейн, столько всего произошло за ее долгие годы, что за глаза хватило бы на пяток жизней, но никто в большой коммунальной квартире, никто во всем доме, вообще никто не слышал ее рассказов о прошлом, ее воспоминаний. И, уж конечно, она никогда не собиралась писать мемуары.
Правда, было одно место, где в пронумерованной папке хранилась подробная биография Розы Абрамовны Горштейн, и не только ее, но и всех ее родных и близких чуть ли не до третьего колена. Вы догадались, что это за место? Ну конечно же, — МГБ, или, проще сказать, дом на Лубянке, то бишь на площади Феликса Дзержинского. И сама Роза Абрамовна провела во внутренней тюрьме этого дома ровно пять месяцев и одиннадцать дней, после чего ее перевели в тюрьму в Лефортово, где она провела еще четыре месяца и девять дней, после чего ее отправили по этапу в Красноярский край, где она провела еще девять лет и два месяца и десять дней, после чего ее освободили и отпустили восвояси, запретив при этом проживание в столичных городах и областных центрах европейской части Советского Союза. Ее мужа, крупного партийного и государственного деятеля, расстреляли, троих детей тоже арестовали, и судьбы их были неизвестны до сих пор.
Роза Абрамовна упорно наводила справки, но узнала только о старшем сыне Марке — он погиб в местах заключения во время аварии на шахте. Когда случилась Октябрьская революция, Розе Абрамовне было сорок два года. Теперь ей было семьдесят пять. Брат Розы Абрамовны и сестра погибли на войне, двое братьев мужа тоже были арестованы, но были освобождены в сорок первом, в октябре, когда уже вовсю полыхала война. Оба брата были комбриги, и их сразу отправили на фронт. После вязьминских катастроф немцы вплотную подошли к Москве, шестнадцатого октября три танка разведки прорвались в Химки, и командиры экипажей в бинокли рассматривали Москву. Семнадцатого октября немцы начали наступление на Москву с целью захвата города. Оба комбрига погибли во время этих боев. А Роза Абрамовна вышла в Красноярске второй раз замуж, и опять за крупного партийного работника, которого вскорости перевели на партийную работу в Москву. Но злая судьба продолжала наносить свои жестокие и бессмысленные удары. Второй муж скончался через три месяца после переезда в Москву у себя в кабинете от сердечного приступа. Розу Абрамовну незамедлительно выселили из большой четырехкомнатной квартиры в правительственном доме на Берсеневской набережной в коммуналку на Большой Ордынке.
И какой же такой сокровенный смысл заключался в жизни Розы Абрамовны? Какая правда открылась ей после бесконечных страданий и потерь, после войн и беспросветной работы, после унижений, ежечасных страхов, что снова придут арестовывать, после бессонных ночей, когда она, как помешанная, разговаривала со своими погибшими сыновьями, после бесконечных хождений по разным инстанциям и учреждениям в поисках пропавших бесследно внуков? Не одного, не двух, а целых четверых — двух девочек и двух мальчиков. Так и не нашла.
И словно оцепенела, перестала искать, перестала наводить справки, перестала попросту жить, ибо жизнью ее существование в коммунальной квартире назвать было трудно. Так какой же смысл в этой жизни, представляющей собою одно сплошное страдание? Какая такая сокровенная правда? Философы и святые утверждают, что в страданиях человеку открывается правда. Какая же правда открылась Розе Абрамовне на исходе семьдесят пятого года после рождения?
- Мне все это надоело. Не вижу никакого смысла, — сказала ночью Роза Абрамовна, уходя с кухни, а на следующий день умерла. Обнаружили это только к вечеру. Старуха лежала в постели, сложив сухие коричневые руки на груди, и ее морщинистое, горбоносое, с глубокими впадинами вместо щек лицо, обрамленное седыми волосами, выглядело величественным, будто она унесла с собой в могилу какую-то важную тайну.