Так они незаметно дошли до своей скамейки, которая стояла в самом конце песчаной косы. Сели. Максим откупорил шампанское, налил Вике в стакан, открыл коробку с конфетами.
- За что будем пить, Вика...?
- Давай выпьем за хороший вечер, за твой приезд.
- А за нас с тобой, выпить не хочешь...?
- Конечно и за нас с тобой - несколько торопливо согласилась Вика. - Что бы мы были здоровы и были богаты..., - она при этом, как-то неестественно и натянуто засмеялась.
Они выпили шампанское, молча закусили конфетами.
Молчание неприятно затягивалось.
- Слушай Вика, пошли, искупаемся... - предложил Максим. - Помнишь, как до армии, мы после танцев частенько купались здесь, на нашем месте...?
Вика это хорошо помнила. Девушки и ребята, разгоряченные танцами в городском парке, все немного подвыпившие приходили сюда на речной пляж, сбрасывали с себя одежду, и в чём мать родила с криком, улюлюканьем и девчачьим визгом бросались в тёплую, как парное молоко воду. Ребята, как всегда составляли большинство, подружек было поменьше.
Накувыркавшись в тёплой воде, все выскакивали на берег, и девчонки, хоть и было уже достаточно темно, всё равно, стыдливо прикрываясь, торопливо одевались, и потом терпеливо ждали, когда оденутся ребята. Затем расходились по домам. Кто парами, кто в гордом одиночестве. Кому как повезло...!
Немного подумав, Вика согласилась.
- Пойдём, искупаемся. Вспомним юность нашу бесшабашную....
- Ну, может быть не такую уж и бесшабашную? А как раз наоборот, юность нашу счастливую...? Чего уж так резко и как-то неучтиво и без уважения о своей юности отзываться...!?
- "Может и резковато...! Может и без особой любви! Всё может быть Максим! И кто его знает, и кто в этом сможет разобраться!? Кто сможет нам ответить, почему мы в жизни поступаем так, а не иначе? И те вопросы, и ответы на них, которые в наших головах возникают совершенно спонтанно, очень часто без нашего на то осмысленного понимания и согласия, становятся реальностью, становятся просто нашей повседневной жизнью. Хорошей жизнью или плохой, правильной или нет, этого, как правило, очень многие из нас, не ведают и не понимают. Я не знаю, как ты, но мне кажется, что я тоже не исключение из этого общего, людского правила...".
Вика немного дольше обычного за сегодняшний вечер, задержала на Максиме свой взгляд. В нём, всё же ещё угадывалась и выражалась та, уже далёкая, и основательно подзабытая нежность к нему, какое-то женское, почти материнское понимание и сочувствие, и такая же неминуемая, неотвратимая готовность к их неизбежному расставанию.
Вокруг никого не было. Она быстро скинула с себя одежду, и первая, не дожидаясь Максима, бросилась в воду.
Максим, провожая её взглядом, толи с болью, толи с облегчением отметил, что её нагота не вызвала той реакции, тех приятных, волнующих ощущений, которые он всегда испытывал, когда видел её раздетой. Более того, он сейчас чувствовал к Вике, не только какую-то отчужденность, но и где-то даже определённую брезгливость. Как будто увидел, что-то неприятное, скользкое, холодное и липкое....
Их купание весёлым и непринуждённым, назвать было очень затруднительно. Это было их последнее и самое грустное купание в реке, которую оба очень любили, за всё то время, в течение которого они знали друг друга.
И тут вдруг, случилось, что-то непонятное для самого Максима...! Все планы в его голове, в отношении Вики, жестоко и коварно отомстить ей, внезапно, куда-то рухнули. Сами по себе. Они, как бы исчезли, испарились в белой дымке облаков, которые сейчас медленно и безмятежно, проплывали над ними в небе. Их просто-напросто не стало.
- А ведь, наверное, это будет правильно... - как-то устало и одновременно с каким-то явным облегчением, подумал Максим. - Зачем мне всё это нужно...? Это как раз и будет являться проявлением слабости, трусости и даже подлости. Любовь не может мстить или судить кого-то. У любви другие правила, другие принципы, законы. А у нас с Викой, остались только слабые отголоски этой самой любви! И эти отголоски, уже никогда не станут прекрасной лебединой песней, о которой когда-то мы с Викой мечтали. А посему, объявляется бойкот и всеобщее презрение глупой ревности и бессмысленному мщению...! - чуть ли не прокричал это вслух Максим, и почувствовал, что он как будто, сразу освободился от тяжелого, неприятного и в чем-то даже опасного для себя груза.
Как бы ему ни было больно и обидно, но сейчас, быть ей судьёй, Максиму почему-то уже совсем не хотелось.
Каждый из них понимал и абсолютно точно знал, что их расставание, хотя об этом они не сказали друг другу ни слова, в настоящее время, было неизбежно.
Их первая Любовь юности, чистая, глубокая и горячая, но, к сожалению такая недолгая и непрочная Любовь, рассыпалась на мелкие, блестящие осколки. Как бьётся зеркало, если его с размаху и без всякой к нему жалости, ударить о бетонную стену.
Они чувствовали и знали, что с ними произойдёт сейчас, в настоящее время.
Но они не знали, да и не могли знать, что ждёт их завтра, через месяц или год.
Они даже не догадывались о том, что пройдёт семнадцать долгих лет, которые они проживут каждый в отдельности, по-своему, и вдалеке друг от друга, и что через эти семнадцать лет, они встретятся вновь.
Встретятся в этом же самом городе, где они сейчас должны были расстаться.
И о том, как они, всю ночь напролёт, просидят вдвоём, в беседке детского сада, под проливным, тёплым, майским дождём. С бутылкой шампанского и коробкой конфет, вспоминая, с каким-то волнующим и щемящим душу восторгом и особенной нежностью, свою молодость, свою первую, но так ничем и незаконченную Любовь.
Эта встреча ждала их в далёком будущем. Грустное же и печальное расставание, было сейчас, в настоящем.
= = =
ГЛАВА - 8.
"МАКСИМ уезжает в РОСТОВ. РЕАЛБАЗА".
Через несколько дней, Максим уехал в Ростов. Причин для его отъезда, как он считал, было более чем достаточно.
Первая и главная, это, конечно же, его расставание с Викой. Были и другие причины. Как оказалось, эти два года для него не прошли бесследно.
Изменился он сам - стал другим. И его друзья, так же, сильно изменились. И многие, как ему представлялось, далеко не в лучшую сторону. Уже не было той близости и понимания друг друга, которые были до армии. Не было уже той юношеской, бескорыстной сплочённости, и готовности каждого к самопожертвованию, ради своего друга. Что-то в них незримо изменилось.
В теперешних отношениях между ними, Максим видел определённую личную обособленность, и уже намечающийся застой. А застой, как правило, перерастает в болото. А болото, всегда неприятно пахнет....
Почти каждый день начинался с того, что его друзья, придя к нему, начинали, как говорят, "соображать...". Как, где и сколько выпить и каким образом просто убить время. Потом бесцельно бродили по улицам города, ища на одно место приключений. После очередной такой дружеской попойки, которая закончилась дракой с ребятами из другого района, они едва не попали в милицию. Максиму это..., всё больше и больше не нравилось. Он понимал, что ни к чему хорошему, это привести не может. И вся эта, после армейская канитель, уже не вписывалась и не входила в его планы.
Потом деньги, заработанные в армии, заканчивались, а брать или просить их у матери Максим не хотел, да и не мог.... Совесть, наверное, почему-то..., с этим была не совсем согласна. Здоровый лоб вернулся из армии, грудь, как у орла, вся в армейских значках и орденах (или, в худшем случае, грудь, как у воробья колено...?!) чтобы вот так запросто, с бухты-барахты, клянчить у мамы деньги, которые она зарабатывала на жизнь, в поте лица своего, на свои сомнительные развлечения-забавы. А если сказать попроще, то есть как было на самом деле..., то просто на различные не совсем трезвые развлечения и примитивные гульки с девчонками..