В этом стаде находился и бык, (к счастью, наверное, для него..., только с двумя..., но зато очень крепкими рогами...) хозяин и властелин своего коровьего гарема. Был он довольно крупный и нередко без всякой видимой причины, не в меру злобный, агрессивный и абсолютно непредсказуемый во время принятия им бычиных решений. Всё время хотел кого-нибудь, да забодать.... Максим и другие мальчишки, зная его не совсем мирный норов, старались от него держаться подальше и лишний раз ему не докучали. Так, на всякий случай.... К чему ненужные и к тому же довольно опасные приключения. Они ему понапрасну не досаждали, а тем более никогда не злили его. Этого быка звали Разбой.
Поезда по железной дороге ходили довольно редко, и поэтому стадо без какой-либо серьёзной опасности для него, паслось возле полотна, и иногда, по мере необходимости, перегонялось пастухом на другую сторону колеи, на более новую, свежую, и еще не вытоптанную траву.
И в этот раз, при перегоне коров через насыпь железнодорожного полотна, как всегда первым на рельсы поднялся бык Разбой.
И надо же было такому случиться, что как раз в это время, вдали показался паровоз. Он довольно быстро приближался к коровьему стаду. Машинист, увидев препятствие, в виде здоровущего быка, поднявшегося на железнодорожную насыпь, вполне естественно и к тому же заблаговременно, дал протяжный гудок, что бы тот обратил своё бычье внимание на надвигающуюся опасность, поторопился с переходом и освободил железнодорожный путь. А если говорить ещё проще, то чтобы он попросту убирался к какой-нибудь очередной "чёртовой..." матери, ну..., хотя бы типа Кузькиной....
Но наш Разбой видимо думал немного иначе, так сказать специфически, по-своему, а проще говоря..., по бычиному.
Услышав гудок паровоза, он исподлобья резанул по нему взглядом..., а затем вообще прекратил всякое движение. Разбой остановился на рельсах и встал на них, как вкопанный, внимательно и отнюдь не дружелюбно глядя на это приближающееся крикливо-голосистое существо. Глаза его при этом, недобро сверкнули и стали медленно наливаться кровью.
Очень может быть, что он принял паровоз за своего возможного соперника, который пытается угрожать ему своим "рёвом...", и хочет отобрать у него, завладеть его коровками, его гаремом, и тем самым лишить его безграничной власти, любви и свободы. Кто его знает, о чём в это время думал наш Разбой!? Это осталось тайной. А гудок паровоза, он по всей вероятности рассматривал, как боевой клич, или, как вызов, брошенный ему незнакомым, но уже очень ненавистным ему соперником.
И Разбой этот вызов принял, как истинный рыцарь и защитник своих "дам", то бишь "тёлок, тёлочек и телушек...".
Он наклонил голову вниз и исподлобья смотрел на приближающегося врага. При этом его рога, едва не упирались в шпалы. Затем он начал злобно мычать и бить копытами, отщепляя от этих шпал увесистые щепки.
Машинист паровоза (предполагаемый соперник бычка - вот умора...) начал понимать, что с быком творится что-то неладное, и уже с беспокойством и тревогой жал на гудок. Паровоз, тоже сейчас гудел без остановки. Для Разбоя это было не что иное, как сигнал к бою и призыв к действию. Он, вначале медленно, а потом всё быстрее и быстрее, начал набирать скорость, несясь галопом по шпалам, навстречу паровозу. Хвост быка находился в боевом положении, параллельно рельсам, а близлежащую округу заполнило громкое, злобное мычание.
- Му-у-у-у... - во всю свою глотку ревел бык, во время бега, высекая копытами искры. - Ту-у, ту-у, ту..., надрывно гудел мчащийся на встречу быку паровоз, в кабине которого, с вытаращенными глазами метался машинист. Два объекта, один из плоти и крови, другой из железа и огня, стремительно мчались навстречу друг другу. Ни тот, ни другой не желал уступить друг другу дорогу. Паровоз, по причине того, что ехал по рельсам, которые удерживали его в строго определённом направлении, а бык, по причине своей несусветной глупости и нежелания делится с кем бы то ни было своим гаремом.
Машинист, уже не свистел и не гудел. Он со всей силы давил на все тормоза, которые имелись на паровозе. И из-под колёс ревущего "соперника", как и из под копыт Разбоя, в разные стороны, летели искры. Но было уже поздно. Расстояние между ними быстро сокращалось. Встреча неминуемо должна была состояться.
И она, эта встреча состоялась. Как говорится в полной мере и лоб в лоб.
Треск был слышен за много сотен метров от места столкновения и выяснения, очень своеобразных отношений, между паровозом и быком.
Паровоз отделался легкими царапинами и вмятинами, а наш бедный Разбой, летальным для него исходом.
"Вечная ему людская и коровья память, за проявленный героизм и мужество, при защите своих законных бычьих прав, на свою чрезмерную сексуальность и почему-то очень осуждаемое в нашем обществе многоженство...!"
= = =
ГЛАВА - 29.
"МАКСИМ не СДАЁТСЯ, как крейсер "ВАРЯГ...".
- Вы чего это больной безобразничаете...!? - растерянно, но очень грозно спросила медсестра, возвращая Максима из воспоминаний детства, к реальной действительности. - Не хорошо так..., не по - "советски..." Вы как-то поступаете...!
Максим ничего не ответил, Максим усиленно молчал.... Ему, который раз уже в жизни, было стыдно. Он чувствовал и понимал, что сейчас, он чем-то был похож на быка Разбоя, из своего далёкого детства. Максим по гороскопу был Телец, то есть, - тоже упёртый бычок...! Но только без гарема...
Медсестра, поняв, что сама в данной ситуации с этим непонятным и капризным больным не справится, пригласила на помощь врача из отделения. Но и опять не тут то было. Из этого тоже ничего хорошего не получилось. Максим был непреклонен. Максим стоял насмерть.
Вскоре, собрались, наверное, все врачи отделения, во главе с заведующей. Они, каждый наперебой, объясняли ему всю серьёзность его положения, критического состояния его здоровья, просили, требовали, увещевали его и просто стыдили. Ничего не помогало. При очередной попытке поставить капельницу, Максим в ответ, так же последовательно и где-то даже мужественно, сгибал в локте свою руку.
Они все уже знали, как его зовут...! Они уже называли его не по казённому больной, а по имени и даже иногда с долей нежности. - "Так дело может дойти и до моего отчества...!" - немного с юмором, немного с грустью лёжа на койке, подумал Максим.
- Максим..., Вы понимаете, что если при таком отравлении, как у Вас, мы не введем Вам медицинский препарат...! - ласково, но в тоже время с металлическими нотками в голосе, уговаривала его заведующая отделением... - То тогда могут быть, и они наверняка наступят нежелательные и даже очень вероятно, непредсказуемые последствия! Прямо скажем, возможны, трагические последствия.... Если Вы не хотите думать о себе и своих близких, то подумайте хотя бы о нас. Мы отвечаем за Вас, мы несём за Вас ответственность, вплоть до уголовной. Мы у Вас, как заложники! Вы же должны это понимать! Вам же не десять лет...!?
Но Максим не сдавался. И ему было сейчас на всё наплевать. Он стоял незыблемо. Он стоял непоколебимо, прочно, как русский огневой дзот, во время Великой Отечественной войны. Или, как поётся в одной патриотической песне, "Врагу не сдавался наш гордый "Варяг..."!
Врачи видимо поняли, что он никогда, никому не сдастся. Даже на милость победителя. Тем более, что победителем в этой "борьбе", пусть хоть и отрицательным и глупым, и на свою же бедную голову, но всё таки был он, Максим. Максим - Победитель. Ха-ха-ха...! Вот где сюжет достойный описания. Вот где действительно ирония судьбы...!