— Мы покойники, — прохрипел я.
— Вы, — подчеркнула Пенни. — Покойник — вы. Я, если помните, при разговоре не присутствовала и ответственности не несу.
— Если меня убьют, ты потеряешь работу.
— Уйду к конкурентам, — безжалостно сообщила она. — Трехглазый Джордж давно переманивает меня к себе.
Я вздохнул:
— Ладно, давай, что там еще на этого нашего…
— Не так уж много, — скороговоркой продолжила Пенни. — О жене его никакой информации, что даже странно.
— Подтерто? — оживился я.
— Возможно. Причем везде. И в бумажной картотеке, и в электронных базах, и даже в памяти генномодифицированных червей-извилин. Словно у нее никогда не было прошлого.
— Но как…
— Извините, больше я ничего не знаю. Спокойной ночи.
И она положила трубку.
— Знаете, Пенелопа, — как бы невзначай начал я, придя наутро в офис, — моя мама говорит, что у каждой женщины есть прошлое.
Пенелопа слегка порозовела и пролила чай на клавиатуру.
— Ваша мама в высшей степени мудрая дама, — пискнула она.
— Не могу не согласиться, — кивнул я стоявшей на столе маминой фотографии. — Однако насколько это прошлое определяет дальнейшую жизнь женщины?
Пенни икнула и отвела взгляд.
— Ну-у… — протянула она, явно собираясь с мыслями. — Это зависит от женщины. Если она ведет достойную жизнь, на хорошем счету у работодателя, разве так важно, что было в ее далекой… то есть не совсем далекой… юности? Особенно если там ничего криминального и лишь чуть-чуть аморального.
— Чуть-чуть? — переспросил я.
Пенни задумалась.
— Знаете, — сказала она. — Одна моя подруга танцевала канкан…
— Не очень возмутительно, — пожал я плечами.
— На канате.
— Ну…
— Голая.
— Кхм. Продолжайте.
— Так нечего продолжать, — огрызнулась Пенни. — Ныне она приличная дама с повышенной социальной ответственностью и на хорошем счету у работодателя. Исправно платит налоги, вышивает крестиком и по воскресеньям поет псалмы.
— Голая? — пошутил я.
Пенни отчего-то густо покраснела.
Осьминоид герр Пауль плавал кролем в иссиня-черной воде своего личного бассейна. И одновременно личного офиса и склада нелегальных материалов.
— Я бесплатно никого искать не буду, — предупредил он, даже не поднимая клювастой головы.
— Обижаете, Паша, — сказал я, вытаскивая из кармана фотографию жены мистера Жижи и небольшой пузырек с валерьянкой.
— Ах, это вы! — сказал герр Пауль, оживившись и следя круглым карим глазом за пузырьком. — Давайте сюда объект.
Бросив взгляд на фото, он хмыкнул и протянул щупальце.
— Э-э, нет! — сказал я, пряча пузырек за спину. — Сначала объект.
— Объект у меня внизу, — ответил осьминоид. — Плату вперед.
— Э-э, не. — Я покачал головой.
— Э-э, да, — ответил герр Пауль и ткнул щупальцем куда-то мне за спину.
Я обернулся.
Там на стене висел лист бумаги с неровно выведенными буквами: «Плату впирет».
— А то много вас ходит таких, — пояснил осьминоид. — А потом ползи, мсти за обман, топи вас в вашей речке-говнотечке. Надоело.
Я вздохнул и протянул ему валерьянку.
Герр Пауль профессиональным движением отвинтил крышечку и опрокинул пузырек в ротовое отверстие.
— Ух! — одобрительно крякнул он и порозовел.
— Ну? — с нетерпением спросил я. — Ну что там?
— Айн момент, — отмахнулся он и нырнул в черные глубины.
«Айн момент» растянулся на минуту, потом на пять, затем на пятнадцать. Через двадцать минут я нетерпеливо похлопал ладонью по воде, а через полчаса снял ботинки, носки и сделал вид, что собираюсь устроить в бассейне постирушки.
Вода забурлила, и на поверхности показался осьминоид с чем-то, напоминающим полиэтиленовую книжонку.
— Ну и что это? — спросил я, разглядывая изображения каких-то клякс.
— Молодой человек! — назидательно поднял щупальце герр Пауль. — В вашем возрасте стыдно не знать, что мужские журналы есть у всех цивилизаций. Хотите, я покажу вам свою коллекцию? В ней есть весьма любопытные экземпляры.
Я вежливо отказался.
— Вот ваш объект, — герр Пауль ткнул щупальцем в одну из фотографий.