Папа поцеловал глаза Ди. Словно вобрал в себя океан тоски, который несколько секунд назад чуть не поглотил Ди. Сумасшедшими на полную катушку. Потом он положил ее голову себе на грудь, гладил редкие золотистые кудряшки, заправляя их за уши Ди, отчего сразу стало видно, какие у нее смешные оттопыренные уши. Она всегда прятала свои уши. Ото всех. Только не от моего папы. Наверное, они простояли бы так до конца жизни, но их разнял мужчина в форме.
Ди больше не плакала. Наоборот — улыбалась дебильной улыбкой счастливого ребенка, которому купили все, что он просил. Оттопыренные уши, большие голубые глаза, очень курносый нос и маленькая розовая ладошка, которой она махала нам, довершали картину сходства.
— Нашлись наконец-то. Не успела оглянуться — вас и след простыл! Уже посадку объявили! — Мама внимательно осматривала нас с папой.
— Все в порядке, Зяма. У тебя два места, у нас с Эммой — по одному. Итого — четыре сумки. Билеты в левом верхнем кармане, ты помнишь?
— Зачем? Ты помнишь. Разве этого не достаточно?
— Зямочка, не нервничай. Это также просто, как перелететь из Свердловска в Ессентуки. Летишь себе и летишь. Кофе, чай, прохладительные напитки... — Мама поцеловала папу, куда достала — в шею, взяла за руку, и мы пошли по длинному темному коридору, в конце которого ярко светились люминесцентные лампы.
Папа посмотрел на меня:
— Клиническая смерть.
— Это что значит?
Он редко говорил, а если говорил, то обязательно важное, таинственное и непонятное. Ди всегда понимала его с полуслова. А мы с мамой никогда и ничего. Даже с двадцати слов.
— Спроси у Ди.
— Ее больше нет.
— Спроси в письме.
— Я не хочу никому писать из-за границы.
— Тоже правильно. Умерла так умерла.
— Что вы оба несете! Чушь какую-то!..
Если бы я понимала, что несет мой папа! Хотя мама всегда утверждала, что этого понимать и не нужно. Что это так же бесполезно, как, например, считать звезды или семечки в гранате. Семечки в гранате я все же однажды посчитала. Считать я умею отлично. Гранат было восемь. Разной величины и разной формы, а семечек в каждом гранате 613. Ни больше, ни меньше.
— Шестьсот тринадцать еврейских заповедей, — удовлетворенно сказал папа, — спасибо, Эмма, если бы не ты, я бы никогда в жизни не смог это проверить.
Точно, папа после пятидесяти семечек сбивался, а я — ни разу. Мне было двенадцать лет. После этого он и прозвал меня Эвээма. Электронно-вычислительная машина. Я злилась сначала, а потом привыкла. Такой у меня талант: все считать, высчитывать, просчитывать, продумывать. Мама говорит, что я ее копия, только усовершенствованная. Интересно, кем это усовершенствованная? Не папой же. У него 352 плюс 449 каждый раз по разному равняется. А лицом я на папу очень похожа. Ди часто смотрела на меня во время лекций и рисовала папу в разных образах: то старец с распростертыми руками, то лев с папиной головой, то ангел с крыльями.
Она потрясающе рисовала. Беспрестанно и на чем попало. Однажды ее лишили стипендии за испорченный институтский инвентарь — обычный стол, за которым мы с ней сидели на занятии по литературоведению. Просто у нее в тот раз не оказалось с собой шариковой ручки или карандаша, только тюбик масляной краски. Она выдавливала из него аквамариновую жидкость и размазывала пальцем.
Картина вышла фантастически красивая. Первый человек и первая женщина. Хава и Адам в Раю. Хава падает на древо Познания. Сзади ее толкает Змей — странное существо с двумя руками, стоящее на двух ногах.
После занятий пришли ко мне — спрашивали, есть ли у нас дома что-нибудь, чтобы стереть масляную краску.
Вечером в институт мы отправились втроем. В аудитории было тихо. За большими синими окнами падал мягкий пушистый снег. Папа зачарованно смотрел на странное произведение Ди. Водил пальцами по аквамариновым волосам Хавы, мощным плечам Адама.
— Земля по-еврейски — адама. Он был сделан из земли — Адам. — Потом, как всегда, заговорил таинственно, отрывисто и непонятно: — Первые мужчина и женщина были огромными. Когда они умерли, Всевышний сложил их, чтобы похоронить.
— Зяма, где они похоронены?
— В пещере Махпела. В Хевроне. В сорока километрах от Иерусалима.
— И что, археологи видели их могилы?
— Нет. Это очень-очень глубоко. Бесконечный туннель вниз под землю... Увидеть можно только могилы праотцев Авраама, Ицхака и Якова. Они на поверхности пещеры... Когда Всевышний создал Адама, он сосредоточил внутри него души всех людей. Огромное количество душ в его глазах, бровях, губах. Во всех частях тела. Таким он жил в Раю с Хавой.