Как жаль, что у меня нет видеокамеры! Ужасно хочется снять на память восхищенные глаза Ринат. Этот чудесный момент, когда она, умирая от любопытства, разворачивает пеструю бумагу, видит розовую бархатную коробочку и почти задыхается от восхищения. Я подарила сестре бриллиантовый магендавид на тонкой золотой цепочке. Магический камешек притягивает к себе луч света, разбивает его на миллиарды сверкающих брызг.
— Ты сумасшедшая, Синди!
— Носи на здоровье! То есть на счастье.
Ринат надевает украшение, и шестиконечная звездочка плавно опускается в мягкую ложбинку между грудей. Ровно в то место, где покоится ее душа... Покоится... Беспокоится...
— Где ты его купила?
— В ювелирном магазине в фойе отеля.
— Там же для туристов! В два раза дороже, чем на окраине Будапешта.
— Да? Я не знала. Неважно.
— Синди, что происходит? Как ты оказалась в отеле?
— Мы встретились вчера с Ришаром около твоего клуба. Он спросил, сколько мне нужно денег за всю ночь. Я сказала: десять тысяч долларов. Выписал чек, поехали в отель, а утром купила тебе бриллиант.
— Десять тысяч долларов?!
— Только, пожалуйста, постарайся мне не завидовать.
— Постараюсь, тем более что твой подарок стоит примерно треть этой суммы.
— Примерно треть.
— Значит, ты провела с Ришаром всю ночь?
— Да.
— Было хорошо?
— Чудесно!
— Сказала ему, что ты не проститутка?
— Нет...
— Почему?
— Полночи Ришар убеждал меня не заниматься этим. Не могла отказать себе в удовольствии выслушать его пылкие доводы.
— Значит, пылкими на сей раз были только доводы? — Ринат насмешливо смотрит на меня из зеркала.
Я счастлива, что сестре удалось справиться с завистью.
— — Он очень странный человек...
— Главное — богатый.
— Ты опять за свое!
— Нет, Синди, я хотела сказать, что ты вряд ли способна влюбиться в нормального человека.
— Действительно... Давай поедем куда-нибудь, пообедаем.
— Хочешь за пять оставшихся от отпуска дней растратить семь тысяч долларов?
— Не знаю... Мне очень грустно.
— Ришар втюрился по уши, ты, кажется, чувствуешь то же самое. Нет никаких поводов для грусти.
— Откуда ты знаешь, что Ришар втюрился?
— Дорогая, деньги — отличный барометр любви. Десять тысяч долларов за одну ночь — это симптом страсти на грани сумасшествия.
— Самое страшное... Будь он бедным, я бы никогда с ним не встретилась.
— Если бы ты родилась лягушкой, вы бы тоже никогда не встретились.
— Почему лягушкой?
— А почему бедным? Лучше скажи: у вас действительно ничего не было этой ночью?
— Под утро я уснула у него на коленях...
Сообщаю жене, что вернусь через неделю, отключаю телефон, задвигаю мягкие серебристые шторы, закуриваю сигару, опускаюсь в кресло и сразу вижу Синди — обнаженную, манящую, в круглой ванне с прозрачной водой. Меня возбуждает в ней буквально все: каждая частичка ее тела, каждый взгляд, жест... Зачем мне понадобилось возвращать ее на путь истинный? Я же приехал в Будапешт, чтобы предаться сексуальным утехам, а не спасать заблудшие души! Что дала мне прошедшая ночь? Что?.. Как старец Илиягу, рассказывал я Синди о еврейской религии, о тысячелетних традициях, которые сохранили народ и позволили ему вернуться в Иерусалим. О Боге. О счастье семейной жизни. Синди слушала очень внимательно, как ребенок, которому рассказывают таинственную сказку, но не ответила ни на один из моих вопросов. Сегодня я знаю о ней ровно столько, сколько знал вчера, то есть — ничего. Мои наставительные речи были прерваны трогательной просьбой Синди посидеть у меня на коленях. Я не смог отказать.
Не знаю, сколько времени я сидел так... Час, два... Боялся пошевелиться, нарушить нечаянно ее сон... Никто и никогда не спал у меня на коленях... Я живу с женой десять лет. У нас нет детей. Такую огромную нежность, наверное, можно испытывать только к дочери. Глупости! Синди — не ребенок, она младше меня всего лет на десять. Господи! Даже о ее возрасте я не имею представления... Мягкий снег бился мохнатыми лапами в морозное окно, озарял комнату таинственным бледноватым светом...