— Угу...
— Береги себя.
— Угу...
— Мы скоро встретимся. Приедешь в Иерусалим на Пейсах.
— Да.
— Мне пора...
— Да... Иди... Глупо опаздывать на самолет.
— Спасибо тебе!
— За что?
— За то, что ты есть.
Обнимаю Ринат. Сестра опускает голову, слезы текут по ее щекам...
— Нам было так весело с тобой.
— Через Интернет тоже будет весело. А знаешь, можно сделать еще круче. Покупаешь видеокамеру — глаз, специально для компьютера, и я куплю на свой, тогда у нас будет видеотелефон! Кайф?
— Кайф. Все, беги.
— Ой! Чуть не забыла. У меня сюрприз есть!
— Что еще, Синди? Опоздаешь!
Суматошно открываю сумку, достаю две маленькие подарочные бутылочки водки «Смирновская», разливаю в пластиковые стаканы.
— За любовь, дружбу и санитарную службу!
— Санитарная служба-то при чем?
— Так, для рифмы. Загадывай желание и пей до дна.
— Достроить туннель.
— Достроили уже. Про себя загадывай, вслух не сбудется.
Впопыхах проглатываем «Смирновскую», закуриваем, и я уношусь к взлетной полосе.
Купи билет и садись в самолет. Вспомни свой первый маршрут.
Здесь у нас за окном холода и снега, Но теплее, чем там, где тепло всегда.
Потому что тебя очень ждут.
Брат написал эту песню своему школьному другу, который уехал в Израиль на год раньше. Я получила кассету в Ленинграде. Мне невыносимо хочется услышать мягкий голос брата под звуки гитары, но он не приходит, не звучит, как раньше... Водка ударяет в голову, расслабляет тело... Пристегиваю ремень, прикрываю глаза, проваливаюсь в бездонную воздушную яму. Сильные руки подхватывают меня. Теплые, верные...
— Синди! Наконец-то мы встретились с тобой в небесах.
— Кто ты? — пытаюсь разглядеть обладателя магического голоса, но ватный туман облаков заволакивает все вокруг. — Поцелуй меня! — кричу я, надеясь, что человек приблизится и тогда я увижу его лицо.
— Подожди полчаса, нужно набрать высоту.
— Какую еще высоту?
— Двести тысяч метров.
— Кто ты?
— Открой глаза!
Ришар положил свою ладонь на мою. Взволнованный, счастливый, робкий.
— Господи! Я спала?
— Да.
— Как ты оказался около меня?
— Очень просто, поменялся местами. Привет!
— Привет. Пошли в туалет.
— Зачем? Тебе плохо?
— Да...
Встаем, идем в середину салона. Ришар — впереди, я за ним. Он открывает мне дверь-гармошку. Вхожу вовнутрь, увлекая за собой Ришара, и быстро поворачиваю замок.
— Синди, что это значит?
— Смотри, — нажимаю кнопку слива, — смотри в дырочку, куда уносится вода, и увидишь настоящее небо. Не через стекло, как в иллюминаторе, а самое настоящее, близко-близко.
— Сумасшедшая! Все остается внутри. Самолет загерметизирован. Какие дырочки в небо!
— Да... — разочарованно вздыхаю я, — всегда думала, что в самолете писаю прямо в небо, а если ночью, то в звезды.
— Синди, ты сказала, тебе плохо.
— Да! Мне было очень-очень плохо. Жутко хотелось целоваться, а в салоне много народу. — Обнимаю Ришара, целую в губы, он сопротивляется, шепчет бессвязно:
— Синди... Умоляю... Что о нас подумают... люди...
— Они ничего не узнают, мы же под замком. Ну, пожалуйста, есть ведь другие туалеты. Никто не заметит. Мы же только поцелуемся быстро... Это не дольше чем если у кого-то запор, например.
— Синди! Что ты несешь? Какой запор...
Ришар прижимает меня к себе. Чувствую, он не может больше сопротивляться, моя страсть разжигает в нем огонь желания, он приподнимает мою длинную шерстяную юбку, скользит по теплым бежевым чулочкам, пажикам пояса...
— Синди! Ты специально не надела трусики! Ведьма...
— Ришар, я хочу тебя... Умоляю, позволь расстегнуть твой ремень... Заклинаю тысячами километров высоты... перстнем с якорем... Маккавеями...
— Нет... Нет... — Он сопротивляется, но — тщетно...
Ришар входит в меня, я мгновенно кончаю, как в первый раз, когда была в роли проститутки. Он чувствует это, восторженно обнимает за талию, ласково шепчет:
— Синди! Любимая... Счастье мое... Никому тебя не отдам.
Волна блаженства, мягкая, как облака, в которых мы летим, успокаивает его страсть. Ришар бережно поправляет мою юбку.
— Моя кипа?
Разжимаю кулак, подаю Ришару синюю с белой каемочкой кипу.
— Зачем ты сняла ее, девочка?
— Нечаянно... Схватила, когда кончала, чтобы не закричать на весь самолет.
— Я выйду первым и сяду, а ты приходи чуть погодя.
— Опять твои дурацкие условности.
— Зачем будоражить людей? — Ришар ласково поправляет мои волосы, нежно целует в лоб, словно мудрый отец расшалившегося ребенка, выходит в салон.
Нажимаю кнопку слива, задумчиво смотрю, как вода устремляется в круглую голубую дырочку. Я не верю Ришару, что там нет неба...