Капитан д'0берэ победоносно взглянул на Петра, но молодой человек, засунув руки глубоко в карманы, сидел, опустив голову, и угрюмо молчал.
- Такой красавец и такой imbecile! - сказал капитан.- Вы, что же, меня не поняли, до вас не доходит смысл того, что я вам рассказываю, вы не видите взаимосвязи?
- Я слишком хорошо понимаю эту взаимосвязь,- ответил Петр.- Это все весьма сложно и началось довольно давно, по крайней мере, уже со времени моего появления в Страмбе и с неожиданного поворота в политике герцога, как мы привыкли говорить, а вообще-то все это - одна-единственная великая подлость и надувательство.
- Не понимаю, при чем тут сальто герцога? - спросил капитан д'0берэ.
- Это сальто,- ответил Петр,- то есть этот поворот в его политике, наступивший после смерти capitano di giustizia, в которой я виноват и за что на самом деле несу полную ответственность, папе, несомненно, не понравился. Capitano был ставленник папы, настоятель картезианского монастыря в Страмбе тоже его ставленник, он подает рапорты о том, что там творится. Воображаю, как и в каком духе представил ему настоятель смерть capitano. Голову даю на отсечение, о подлинных событиях он умолчал, скрыв от него, что capitano убил неизвестный пришелец, чужеземец, который и в Страмбе-то объявился впервые вечером, перед самой смертью capitano, а в рапорте Его Святейшеству написали, что capitano был убит по воле и желанию самого герцога, после долгой и тщательной подготовки, на глазах у собравшегося люда, дабы ни у кого не оставалось сомнений, что герцог намеревается повернуть руль на сто восемьдесят градусов. Еще бы мне этого не знать! Или я вырос не при дворе императора?
- Будьте довольны, что вы избавились, от обвинения еще в одном убийстве,сказал капитан д'0берэ,- но сейчас разговор идет не об околевшем, паршивом capitano di giustizia, о нем уже давно никто не вспоминает, сейчас идет речь о смерти герцога Танкреда.
- Одно с другим связано, - сказал Петр.- Изменение политики герцога привело к тому, что приток денег, которые текли из Страмбы в папские кладовые, сильно уменьшился, потому что меньше стало штрафов, с помощью которых capitano выжимал деньги из страмбского люда, а это, по-видимому, Его Святейшеству совсем не нравилось. Но так как руки у него были связаны конфликтом с Венецией, он не мог выступить открыто против герцога и наказать его, а герцог все это понимал и поэтому не беспокоился, считая папу величиной, утратившей свою силу, и не без некоторых оснований,- поскольку времена великих папских династий Юлиев и Львов уже миновали.
- Может быть, и миновали,- возразил капитан,- но у папы все еще достаточно влияния, чтобы вас или озолотить, или повесить.
- Конечно, ведь в данный момент я - ничто,- сказал Петр.- Папа, сознавая свое бессилие, с благодарностью принял известие об убийстве герцога, а мнимого убийцу, то есть меня, провозгласил посланцем небес. А это означает: messieurs les assassins, господа убийцы, действуйте! Messieurs les assassins, вам дорога свободна, разрешаю вам убивать или травить ядом тех вельмож, кто мне не угоден и кого, иным способом я не имею возможности привести к Аослушанию. Уничтожайте их без сожаления, а я гарантирую вам безнаказанность и свое благословение и гласность, чтобы о вашем поступке было известно и чтобы иные господа, проявляющие излишнюю прыть, были поосторожнее. Так, милый капитан, я представляю себе дело и уверен, что не ошибаюсь.
- Да, кажется, вы правы,- отозвался капитан.- Но я не пойму, чем вы недовольны. Папа ведь не ограничится одним благословением и, конечно, одарит вас чем-нибудь еще, какой-нибудь должностью, или синекурой, или каким-нибудь воинским чином. Не отказывайтесь, не отказывайтесь, mon fils, пока не оскудела рука дающего, и не забудьте при этом о своем старшем друге, который вас выручил из тюрьмы.
- Не могу я от него ничего принять,- сказал Петр.
- Почему? - воскликнул изумленный капитан.
- Потому, что я не совершал того, что мне приписывают,- сказал Петр.- Я был далек от намерения убивать герцога, я был его другом.
- Gre bon sang [Черт возьми (фр.).],- вспылил капитан и ударил себя кулаком по колену,- какое это имеет значение, совершали вы убийство или нет? Кого это интересует? Кто спрашивает вас об этом? Кто печется о вашей совести, crebleu? Разве кто-нибудь доискивается, было это или не было? Правда ли, что царица Клеопатра добровольно лишила себя жизни? Правда ли, что Трою победили с помощью деревянного коня? Правда ли, что Нерон поджег Рим? Да, правда, потому что так записано, и этому верят. А правда ли, что герцога Страмбы в наказание за его прегрешение перед Его Святейшеством спровадил на тот свет небесами ниспосланный герой Петр Кукань из Кукани?
- Нет, не правда,- ответил Петр,- потому что Петр Кукань из Кукани - это я. А я герцога не убивал.
Капитан д'0берэ вскипел гневом, но Петр продолжал:
- Я не принял бы благословения папы за поступок, которого я не совершал, даже если бы речь шла о поступке достойном. А я должен признаться в преднамеренном убийстве, которое совершил кто-то другой, более того, я должен признать, что убил человека, который всегда относился ко мне дружески и был со мной ласков. Нет, капитан, не будет этого. Не хочу, чтобы мой отец перевернулся в гробу.
Капитан д'0берэ перестал сердиться и грустно и внимательно посмотрел Петру в лицо.
- Тогда, mon petit ami[ дружочек (фр.).], вам грозит смерть,- произнес он со вздохом.- И мне тоже.
В этот момент открылась дверь, и в ней появился знакомый уже Петру патер-иезуит.
- Если приготовления завершены, господин Кукань, мы можем отправиться в путь, к Его Святейшеству,- проговорил он.- Почетный эскорт уже ждет.
ТРУДНОСТИ С УСТАНОВЛЕНИЕМ ЛИЧНОСТИ
Они шли пешком,- иезуит слева от Петра, между двумя рядами швейцарцев папы, облаченных в черные мундиры и желтые штаны; швейцарцы выглядели Опрятно, пряжки ремней были начищены до блеска, алебарды, которые они несли, плотно прижимая к плечу и правому боку, сверкали на солнце, и эта опрятность, чистота и блеск алебард были тем единственным, что отличало почетный эскорт Петра от обычного конвоя, сопровождающего заключенных.
На краю моста Сант-Анджело, по которому они проходили, у каменных перил стояла просторная рама виселицы, где легко и свободно можно было поместить трех человек, но на ней качался один-единственный мертвец. Это был молодой черноволосый мужчина, на груди которого виднелась табличка с надписью, висевшая на шпагате, перекинутом через шею казненного:
"Я не Пьетро Кукан да Кукан".
Петр, молчавший всю дорогу, при виде этого зрелища не выдержал и сказал патеру:
- Я не знал, что не быть Петром из Кукани - это преступление, которое карается позорной смертью. Патер ответил:
- Не быть Петром Куканем из Кукани, разумеется,- не преступление, поскольку, если бы это являлось преступлением, вы остались бы единственным праведным человеком на земле. Но преступление - выдавать себя за Петра Куканя из Кукани и мошенническим путем пытаться приписать себе его заслуги и обманывать Его Святейшество. За такие поступки Его Святейшество карают без всякой пощады и сожаления.
Петр молчал.
- Этот человек не заслуживал лучшей участи, потому что он был не только обманщик, но еще и глупец,- немного погодя произнес иезуит, высокомерно указав на виселицу пальцем,- к тому же он не знал латыни, чего Его Святейшество, великий знаток по части латыни старой доброй школы, не выносят. А вы говорите на латыни?
- Бывают минуты, когда мои школьные знания этого языка представляются мне довольно глубокими,- ответил Петр.
- Тем лучше,- сказал патер.- А этот мошенник даже не имел понятия, в какой стране и где вообще находится эта самая Кукань, откуда якобы ведет начало его род. И, хотя его предупредили, что Его Святейшество, человек весьма самолюбивый, с благоговением относятся к своему званию наместника Бога на земле, он, стоя перед ним, не выказал достаточного подобострастия.
- Спасибо, это важно знать,- сказал Петр.
- Благодарить меня не за что, вам ведь не грозит никакая опасность,сказал патер, пристально взглянув в лицо Петру,- потому что вы действительно Петр Кукань из Кукани, и этого достаточно.