Ирландские крестьяне. Ну-ну. В Петербурге. Концепт на грани фола.
Костик обошел меня, встал напротив и завопил:
— Смерд! Да у тебя голова как репа! Чтоб тебе пусто было!
Эээ. На английском я ему ответил:
— Дурак! и голова твоя дубовая! Чтоб тебя корова лягнула!
Костик удержал смех и продолжил оскорбления.
Потом мы перешли на англичан и назвали их желтыми земляными червяками, надутыми пингвинами и козлами со страшно спутанными бородами. Надеюсь, настоящие англичане не слишком обиделись — мы старались не употреблять обсценную лексику в их адрес, обходились художественными преувеличениями.
Потом начали кидаться картошкой.
Я в Костика попал два раза, а он в меня — четыре. Один раз — довольно ощутимо по носу. Тогда я разозлился и побежал на него, максимально злобно взмахивая руками.
— Оу, щит! — воскликнул кто-то в толпе. А потом добавил:
— Монти Пайтон!
О да, неизвестный английский товарищ по нелепому шоу, я был полностью с тобой в тот момент согласен.
А потом мы врезались в телефонную будку. Сначала Костик со всего размаха впечатался в нее, а потом я не сумел затормозить.
— Уфф! — сказали мы хором, а подумали чего пожестче.
но тут из-за будки вышла дама в балахоне и принялась зачитывать.
Я полежал на земле, отдыхая и слушая про чернокнижника, а еще время от времени смешно подергивая ногами, чтобы зрители не думали, будто я тут совсем мебель. потом чтение закончилось, и Константин увлек всех в здание.
Я вскочил на ноги, содрал с головы тряпку и сказал девушке:
— Бежим!
И мы припустили вокруг Ленфильма, чтобы успеть забежать в парадную, опередить экскурсию и подняться по лестнице. Костик пыхтел сзади очень тяжело, но не отставал.
Слава небесам, мы успели.
Девушка скинула балахон, превратилась в даму в красном и очень мило спела.
Мы спрятались за углом, и нас никто не заметил.
Тетушка подошла к нам по коридору, задумчиво покачала головой и показала пальцем на часы.
“Время! — послал Костик сообщение Константину. — Закругляйся!”
В ответ Константин пришел за угол и посмотрел на нас так оскорбленно, будто мы выгоняли его из собственного дома. Тем не менее, послушался и начал сворачивать лавочку.
— Пошли за ним? — предложил Костик. — напомним, что обещал проставиться и накормить нас. Я лично голоден. как черт.
— Пирожки все переварились?
— Сгорели в пламени искусства, — он подкинул на ладони последнюю оставшуюся картошину.
И мы пошли. Однако не успели мы приблизиться к Константину, который беседовал с группой людей, как он обернулся, выкатил глаза и завопил:
— Небольшое изменение планов! Езжайте домой!
— Костя… — с чувством сказал я и постучал себя ладонью по макушке. — Что ты сегодня просто того… Превзошел себя.
Ну, правда. Эталонное поведение: как нельзя обращаться с друзьями и приятелями, которые тебе помогают.
Услышав именование “Костя”, великий писатель побелел от ярости и погрозил мне кулаком. Но мне было уже все равно. Я дождался, пока он проводил людей, молча подошел, вырвал у него из из рук ключ и пошел отдавать его тетушке.
Ну его в баню.
Сейчас поедем с Костиком в какой-нибудь ирландский паб и примем по кружечке.
А по возвращении обнаружил Константина в черной тоске.
Он сидел прямо на полу, прислонившись спиной к стене, и причитал:
— Всё не то, всё не так… Почему, а? Ничего не готово, никто не доволен, мистерия провалилась, крестьяне эти дурацкие, коридоры вместо катакомб…
— Эй! — угрожающе прервал его Костик.
— А главное… мне стыдно. Страшно стыдно. Как я потом этим людям в глаза смотреть буду? Мне вот с ними сейчас ехать и говорить… А я не могу. Просто не могу. Понимаете?
— Не понимаю, — пожал я плечами. — Наверно, у меня не настолько богатый внутренний мир. Если ты должен ехать, то берешь и едешь. А если не должен…
— Парни! — Константин поднял глаза. — Спасибо вам, короче. Я б один не справился. Давайте я вам проставлюсь. Мне перед вами… не так стыдно.
— Ок, — пожал плечами Костик.
И мы поехали. И после второй стопки Константин заснул лицом на стойке. Во сне он сладко улыбался и надувал щеки. Наверно, думал о мировой славе и Нобелевке по литературе.
27. После восьмого свидания: Сигизмунд и "они сами"
Когда Инна вернулась домой, выглядела она так ошеломленно, как будто побывала в драке с диким камышовым котом. Она погладила меня дрожащей ладонью, а потом уселась на пол прямо в прихожей и истерически начала смеяться.