— Почему идиотские? — я пожала плечами, — обыкновенный пистолет. Ты пистолетов никогда не видел?
— Хватит строить из себя дуру, — прошипел он, все еще обиженный неизвестно на что.
— Сам такой. Не понимаю, почему тебя испугал пистолет?
— Потому что, ты держала его в руке. Пистолет у женщины — хуже этого ничего быть не может.
— Хуже пистолета в женских руках только кочерга, — съязвила я, — не надо дергаться. Я умею стрелять.
— Тебе все еще весело? — поинтересовался Этьен, садясь на стул рядом и отодвигая пистолет, лежащий на столе подальше от меня.
— Ты пришел полюбоваться, как я плачу?
— Не знал, что ты умеешь, — пробурчал он.
— У тебя тоже получится, если постараешься, — подбодрила я его.
— Не знаю, что должно произойти, чтоб нам выпало счастье лицезреть бледную, дрожащую от страха Беллу всю в слезах.
Я призадумалась. В самом деле, что же должно произойти? Сразу ничего не приходит в голову. Я пожала плечами.
— Сейчас ничего страшного не происходит.
— Правильно, — подковырнул Этьен с ехидной улыбкой, — но за тобой охотятся. Твоя жизнь в опасности.
— Я знаю.
— Такое впечатление, что нет.
— Перестань ее пугать, — с такими словами в комнату вошла Эвелина.
— Напугаешь ее, как же, — хмыкнул тот, — скорее, я сам себя напугаюсь. Впрочем, определенный прогресс все-таки на лицо. Белла уже вооружилась до зубов.
Эвелина приподняла брови, а я продемонстрировала ей кочергу и пистолет. Последний не без некоторой гордости.
— Откуда ты его взяла? — спросила она, не проявляя ни малейшего испуга.
— Из оружейной.
— Ну, тогда он не заряжен.
— Прошу прощения, он заряжен, — улыбнулась я.
— Я знаю этот пистолет, он висел на стене. Он не может быть заряжен, — стояла на своем Эвелина.
Эта девушка обожает спорить. Хлебом ее не корми, дай только возможность кому-то возразить.
— Я тоже так думала. Но он оказался все-таки заряжен.
— Как ты это узнала? — вмешался Этьен, — уж не хочешь ли ты сказать, что устроила в оружейной стрельбище?
— Для того чтобы узнать, заряжено ли оружие, вовсе необязательно из него стрелять, — снисходительно заметила я, — достаточно проверить, в наличии ли порох и пули.
— Ты умеешь с ним обращаться? — почти хором воскликнули они оба.
— Конечно, — я пожала плечами, — а что тут такого?
— Никогда не знаешь, что она еще выкинет, — сказал Этьен, обращаясь к Эвелине.
Та в ответ кивнула головой, словно соглашаясь с ним целиком и полностью. Я обиделась.
— Между прочим, я все еще нахожусь в этой комнате.
— Извини, — Эвелина пододвинула поближе стул и села.
— Собственно говоря, — начал Этьен, кашлянув, — мы пришли, чтобы немного тебя развлечь.
— У вас это получилось, — кивнула я.
— Не язви. Не вижу ничего смешного. Я имел в виду совсем другое. То, что ты повеселилась за наш счет — это останется на твоей совести.
— Ты меня совсем застыдил.
— Пойдем в парк, — вмешалась Эвелина, подумав, что мы вновь начали препираться.
Впрочем, это было не так уж далеко от истины.
— Я возьму этот пистолет, если тебе от этого спокойнее.
— Нет, — возразила я, — мне спокойнее, если он находится в моих руках.
— Тогда я буду нервничать.
— Хорошо. Тогда возьми другой. А этот я спрячу, — пошла я на компромисс.
— Ну, зачем тебе пистолет? — вздохнул кузен, — еще пристрелишь кого-нибудь ненароком.
— Я буду очень осторожна.
Этьен покачал головой, словно сомневаясь, что я на это способна. Но все же сдался и не стал настаивать.
— Хочешь, возьми кочергу, — великодушно разрешила я.
— Спасибо. Обойдусь. Кочерги мне только не хватает. Глупо себя ведешь. Тебя охраняло четверо сильных мужчин. Зачем ты их прогнала?
— Они меня утомляют.
— Очень понятное объяснение. Другого я от тебя и не ждал. «Они ее утомляют»! Белла, оглянись вокруг! Это тебе не балаган, все это очень серьезно.
— Но они и правда, меня утомляют.
Они вздохнули хором, словно это возможно. Никогда не думала, что можно так угадать.
— Пойдем в парк, — Эвелина взяла меня под руку, — спорить можно и там. Таким образом, мы никогда туда не попадем.
Мы все-таки сумели выйти наружу, сделав паузу в споре. Этьен ненадолго замолчал, давая нам такую возможность. Эвелина лишь качала головой, демонстрируя озабоченность. Не знаю, что ее так беспокоило.
В парке мы немного прошлись по дорожкам, а потом сели на любимую скамью. На моей памяти мы всегда оказывались здесь. Похоже, это становится традицией.