— Да, да, конечно. Я сяду тут, — ответил 469-ый, присаживаясь на пол возле двери.
— Что у тебя за история вышла тогда с щипцами? — спросил 469-ый.
— Да ничего необычного. Выронил, а дальше ты и сам знаешь, — ответил 495-ый, улыбаясь.
— Я тоже как-то ронял. Но не бежал. Дали новые, выписали штрафную смену.
— Да, выписывать они любят. Лучше бы сами за конвейером постояли, — сказал, зевая 495-ый, — как же надоела эта проклятая рутина! Каждый день одно и то же. И так до конца. Интересно, а остальных всё устраивает?
— Думаю, нет. Просто боятся наказания.
Освещение в комнате становилось тусклее по мере их беседы. Наступала ночь.
— Что в целом можешь рассказать о своей жизни? Может, было что-то запоминающееся? — спросил 469-ый.
Его собеседник не спешил с ответом. 495-ый пытался вспомнить хоть один яркий день, хоть один яркий случай из своей жизни, но других воспоминаний, кроме конвейера не было.
— Нет, — в итоге выдавил из себя 495-ый.
Одно это слово, такое маленькое само по себе, сейчас расширилось до размеров комнаты и повисло над ними тяжёлым камнем.
495-ый сел на кровати и сказал:
— Давай не будем сегодня о грустном. Расскажи лучше о себе. Ты где живёшь?
— Тут не далеко. Они же размещают всех в соответствии с номерами.
— Вот как? Никогда не замечал.
— Да, так что я не далеко от тебя живу.
— А ты тоже кидаешь люфтий?
469-ый немного потянул с ответом.
— Да… Мне кажется, все, кто живёт на этой стороне русла, работают у конвейера. Знаешь, недавно, правда, меня перевели на новое место.
— Тут возможно работать где-то ещё? Только не говори, что ты будешь охранником!
— Что ты, нет. Я бы и не согласился. Они собираются поставить какие-то экраны вдоль русла, чтобы что-то показывать по ним. Звучит странно, возможно ли это вообще?
— Да, звучит и правда странно. Но почему тебя?
— Я не знаю. Я никогда не общался близко с администрацией. Только на уровне работы по конвейеру.
495-ый зевал всё больше и больше:
— Слушай, сегодня был день не из лёгких. Если хочешь, заходи, как время будет. Я бы и сам к тебе после работы заскочил, да вот боюсь заблудиться. По району я ещё не путешествовал. Ходил, правда, кое-куда в выходной…
— Хорошо, обязательно зайду, как будет время. Спокойной ночи!
Они пожали руки.
— Не пропадай. Здорово, когда есть с кем просто поговорить.
469-ый помахал и вышел. На улице уже правила ночь. Стояла кромешная тьма, и только русло ярко освещалось прожекторами. Работала ночная смена. Группа провинившихся кидала люфтий из заранее привезенных баков, так как конвейер ночью отключали. 469-ый и сам пару раз попадал в такие смены. Удовольствие было сомнительным: отсыпной или выходной не давали. На следующий день эти клетки опять выходили на работу утром.
До дома 469-ый дошёл не так быстро, как днём. Идти приходилось медленно, постоянно вглядываясь во тьму. Фонари тут ставить и не думали. Охрана патрулировала жилой периметр, используя мощные ручные прожекторы. От нескольких таких патрулей ему пришлось прятаться. Наконец показался его дом. Он стоял близко к руслу, поэтому был хорошо освещен. Зайдя внутрь, он тут же рухнул на кровать и провалился в глубокий сон.
IX
— Экин, просыпайся! Пора вставать.
Экин открыл глаза. Над ним стоял отец.
— Странно, я же заводил будильник, — удивился Экин, разглядывая свой телефон.
— Вставай, пойдем завтракать. Еще есть время.
Мальчик быстро оделся и вышел в зал. На столе стоял готовый завтрак.
— А где Като? — спросил Экин, присаживаясь за стол.
— Уже убежал в школу, пока ты дрых, — ответил, улыбаясь, Оми, — надо бы прикупить тебе новый телефон. Этот уже никуда не годиться.
— Спасибо, пап.
На завтрак отец приготовил рис. Экин вопросительно посмотрел на Оми.
— Знаю, знаю, что рис не любишь. Продукты надо бы купить. Сегодня схожу. Пока есть только рис.
Отец сидел напротив и читал местную газету. Экин её не любил. В основном в ней перечислялись события региональной политики. В конце шла рубрика поздравлений и объявлений.
— Во сколько сегодня вернёшься? — спросил Оми, не отрываясь от газеты.
— Пять уроков… К часу буду.
— Хорошо, мне надо будет отойти. Еда в холодильнике, покорми бабушку и брата.
— Попробуй покорми этого Като. Постоянно не хочет есть.
— А ты… — начал было Оми, но тут на входную дверь обрушился сильный удар. Кто-то выбивал её.
— Что за черт! — воскликнул отец мальчика и бросился в прихожую.
Дальнейшее произошло за считанные секунды. Оми забежал в прихожую и раздался выстрел, звук которого тут же сменился воплем бабушки. Тело мужчины упало в проход. Из раны на груди тонкой струёй шла кровь. Инстинктивно, то ли пытаясь помочь отцу, то ли защищая дом от чужаков, Экин бросился в прихожую, взяв первое, что попалось под руку: вилку. Но воспользоваться ею мальчик не успел. В прихожей коренастый мужчина тут же вырубил его прикладом автомата, едва только Экин занеc руку для удара.