— Перестал кидать люфтий.
— А по какой причине? Уж не революционер ли? — ещё с большей улыбкой спросил чиновник.
Как же хотелось 469-ому вскочить и навсегда убрать эту улыбку. Но это не улучшило бы положение дел. В ответ пришлось лишь оправдываться:
— Сбился с рабочего ритма.
— Сам? А никто не помог?
«Ясно, он всё знает…»
— Другая клетка упустила щипцы, бежала через весь конвейер.
— И?
— Мы начали смеяться.
Повисла пауза. 469-ый подумал, что если бы отбросить в сторону ненужные разговоры и выжидательные паузы, очередь уже давно прошла бы.
— Смех отрицательно влияет на продуктивность каждой отдельной клетки. Это рассказывается на начальных этапах обучения. Наказание, конечно, не большое. Получишь меньше питательного раствора. Но сам факт… — сказал чиновник.
469-ый ничего не ответил.
«Может, пронесёт на этот раз?» — думал он про себя.
— Ладно, на самом деле, сегодня твой счастливый день. Мы давно хотели вызвать тебя на разговор. И вот ты тут.
469-ый вопросительно посмотрел собеседника.
— Видишь ли, в последнее время участились случаи пессимистичного настроения среди рабочих клеток. Коллегия пришла к выводу, что пора немного разбавить серую атмосферу возле русла.
— Я буду веселить рабочих кричалками? — спросил 469-ый.
Наверное, не стоило ему язвить в данной ситуации. Понял он это уже после того, как сказал.
Но клетка напротив не уловила ироничной ноты.
— Коллегия приняла решение поставить вдоль всего русла большие мониторы. По ним будем транслировать новости, статистику, истории из жизни передовиков производства и подобное. Я говорю будем, потому что ты тоже будешь в этом задействован.
Такого поворота 469-ый не ожидал. Он готовился к суровому наказанию или очередному выговору. А получилось так, что Коллегия предлагает ему сменить работу. И предлагает ли?
— Почему именно я?
— Вопросы, вопросы…Скажу лишь, что не всем предоставляется такая возможность.
Да, вопросов было много. Они, словно плотный рой мелких насекомых, носились в голове 469-ого. Но это было не собеседование в располагающей атмосфере с кружечкой ароматного кофе. Каждый вопрос здесь был как шаг по минному полю.
— У меня есть время подумать?
Чиновник достал небольшие песочные часы и, молча, перевернул их. Песок тонкой струйкой побежал вниз. С одной стороны, он будет помогать тем, кого так сильно ненавидел. Внушать остальным рабочим ещё большую уверенность, что всё происходящее очень важно в первую очередь для них самих.
Но, с другой стороны, это была возможность сменить привычную рутину пусть на неизведанное, но что-то новое. И будет ли администрация довольна его отказом?
— Я согласен, — сказал 469-ый, когда часы были наполовину пусты.
— Мудрый выбор, — сказал чиновник себе под нос и начал писать что-то в папке.
469-ый не знал, что ему делать дальше. Продолжать ждать или можно было идти? Спустя три минуты он решил спросить:
— Можно идти?
— Доработаешь неделю за конвейером. Потом с тобой свяжутся. И постарайся до тех пор не попадать сюда снова… Коллега.
Последнее слово было сказано таким ядовито-кислотным тоном, от которого 469-ому захотелось побыстрее покинуть этот кабинет и никогда больше не видеть это лицо. Дверь была заперта. Он постучал. Охранник открыл дверь и заглянул в кабинет.
— Следующего давай, — сказала чиновник, не отрываясь от папки.
Прямо напротив 469-ого стоял его новоиспеченный знакомый, который смотрел на него со смесью испуга и интереса. Но, визуально убедившись, что с 469-ым всё в порядке, он улыбнулся.
— 495-ый! Вперёд, живее! — подбодрил охранник тычком дубинки в спину.
VII
До конца урока оставалось семь минут. Секундная стрелка часов на стене лениво описывала круг. Это был последний урок, и большинство учеников мысленно уже бежали по домам. Экин наблюдал за полетом большой мухи по классной комнате. Насекомое никак не могло найти удобное место и летало из угла в угол. Когда муха подлетала близко к Экину, своим жужжанием она перекрывала монотонную лекцию мистера Кобэ по истории африканского континента.
«Какой прок в истории? — в очередной раз спрашивал себя мальчик, — В моей "любимой" Африке уже много лет не происходит ничего интересного, кроме восстаний и войн племен.»
Мистер Кобэ, который, как казалось по возрасту, сам был свидетелем всех перечисленных им исторических событий, обычно читал им из своей толстой потрепанной тетради и на редкие вопросы детей отвечал так же редко.