— Валя, успокойся, — она взяла его руки в свои, — успокойся. Расскажи, в чем дело. Сядь, сядь, пожалуйста, — она усадила его в низкое мягкое кресло и села в такое же напротив.
— Да что рассказывать? За одну нашу с тобой поездку в Кабардино-Балкарию, оформленную как командировка, за использование служебной легковой машины Ростовского филиала в личных целях — за это одно могут снять с работы. Ты что же думаешь, Дворецкий будет молчать, когда его прижмут? Не такой он. Но это ведь не все. Я не давал ходу жалобам сотрудников на Дворецкого, присланных мне. Ну хотя бы таким, где сообщалось, что Дворецкий делает левые проекты у себя в филиале, а деньги потом делятся между тамошними начальниками, при этом львиная доля доставалась Дворецкому. Там, в Ростове, найдется материал и для ревизоров и для корреспондентов. Но проверка в Ростове потянет за собой проверку в институте, это как пить дать. Мы с Дворецким идем в одной связке. В институте много недовольных: смещенные с должности, пониженные. Уволенные, узнав, что идет проверка, появятся на горизонте. Припишут зажим критики. Найдутся нарушения в хозяйственной деятельности. А трудовые соглашения с архитектором для оборудования нашей квартиры? Опять же использование служебного положения в личных целях.
— Валя, милый, что же делать? — перебила его Вика, хрустя сцепленными пальцами.
— Перестань хрустеть! — раздраженно прикрикнул Звягинцев. — Я сказал, что делать — действовать!
Он как бы вышел из нокдауна, в который попал после звонка Дворецкого, вновь обрел форму. К нему вернулись его энергия, гибкость ума. Снова заходил по комнате:
— Вот программа: завтра же буду просить приема у замминистра, искать связи в Минфине и средства воздействия на газету. Прощупай на этот предмет своих клиентов, Вика. Не теряй ни минуты. Займись завтра же.
— Обязательно, обязательно. О чем речь? — оживилась Вика.
— Да, слушай! — воскликнул он. — Вспомнил одну вещь. Дворецкий назвал фамилию — Гречанный, это один из корреспондентов. Возможно, он твой первый муж.
— Гречанный? — у Вики расширились глаза.
— Завтра же позвони в редакцию и выясни, он ли это, где находится сейчас. Если тот самый Гречанный, я скажу, что делать.
— Поняла.
Валентин Васильевич совершенно точно сказал, что идут они с Дворецким в одной связке. Оступится ведущий — сразу почувствует ведомый, но и второй, споткнувшись, может потянуть первого в пропасть. До сих пор они шли дружно, шаг в шаг. В работе принципы и методы были у них одинаковыми. Масштабы разные.
После того как покойного директора Ракитина сменил Звягинцев, в институте от прежнего остались только стены. При Ракитине работали не за страх, а за совесть, теперь же делом вершил страх. Руководители групп, начальство повыше, вплоть до главного инженера института, боялись потерять свои места, премии. В институте действовал окрик директора: «Делай, как я!»
В былые времена на технических советах института, когда обсуждался ответственный проект, Ракитин всегда отмечал толковые идеи, высказанные оппонентами.
— Здравую мысль, которую высказал Сергей Александрович, — к примеру, говорил Ракитин, — я думаю, надо заложить в решение совета.
Ракитин не боялся, формируя на техническом совете решение, представить его плодом коллективной мысли и этим принизить себя в глазах младших коллег. Люди уважали его за это.
Звягинцев — человек умный, способный инженер — умело добывал рациональные зерна из мнений членов совета, использовал их в резюме, которое выдавал за свое.
Он ценил, конечно, хороших инженеров, но только как исполнителей своей воли. В работниках, мыслящих самостоятельно, он видел потенциальных противников, не терпел их и так или иначе заставлял уходить из института.
К руководству секторами, отделами, на должности главных инженеров проектов, заместителей главного инженера института пришли люди серые, нетворческие, и, хотя план выполнялся и даже с небольшим превышением, в проектах, научно-исследовательских работах, как правило, не было оригинальных решений, биения творческой мысли… Обыденно, серо, формально правильно.
Люди писали в райком партии, министерство… В институт направлялись для проверки различные комиссии, и неизменно их решения были в пользу директора: план выполнялся, дисциплина на высоте, а недовольные в большом деле всегда найдутся — на всех не угодить.
Кроме того, Звягинцев сумел завоевать симпатии министерского руководства. У него был транспорт грузовой и легковой, бригада строителей-ремонтников, две базы отдыха — одна с сауной под Москвой, другая на юге, у Черного моря; все это к услугам нужных людей.