Ничего не ответив, врач закрыл глаза. От морфия его развезло и разговаривать не хотелось. Распахнулась дверь кафе, и сотрудник, бравший показания у инфицированных женщин, подошел к Марату Андреевичу. Подмышкой у него был зажат ноутбук.
— Ну, что? — спросил Волоско. — Закончил?
— Да, — ответил подчиненный. — Все три описания внешности преступника, которые я получил от разных свидетелей совпадают. Но они, — офицер оглянулся на освещенную изнутри витрину кафе, в котором сидели за столиком женщины, — дали самый подробный портрет. Показания я у них тоже взял, так что все бумажки у нас почти в порядке. Мамаша, правда, говорит другое чем дочь, сильно путает картину. В принципе, ее показания можно в расчет и не принимать. А девчонка, так та прямо называет квартиранта убийцей…
— Ладно, — оборвал его Марат Андреевич. — Потом побеседуем. Сейчас я скину фоторобот начальству, дальше пусть они сами думают: объявлять в розыск или нет. Мне, кажется, что он все еще где-то здесь, и мы не сегодня-завтра его выловим. Сами.
— Так было бы лучше всего, — рассудительно заметил сотрудник. — Кстати, девки мне больше не нужны, так что… — он выразительно посмотрел на дремавшего в кабине "скорой" врача. — Чего тянуть?
— Да, они нам уже не понадобятся, — подтвердил Волоско. — Можно убирать. Просыпайтесь, лентяи.
— Никто и не спит, — медик открыл глаза и, потянувшись, громко зевнул.
— Сейчас все сделаем, — сказал он, спуская ноги на асфальт. — Эй, Серега, — позвал похрапывающего водителя, — просыпайся! Работа есть.
Тот сел, с недовольной миной потер глаза. Его напарник уже стоял и, открыв чемоданчик, перекладывал в карман халата красные пеналы со шприцами. Волоско поймал себя на мысли, что не испытывает ни малейших угрызений совести по поводу происходящего. Как-то сразу успел адаптироваться, да и ставки на кону были слишком неравноценны. Ему это хорошо объяснили. С одной стороны — несколько сотен обреченных, а с другой — угроза пандемии. Но его подчиненным все равно было проще. Делая зараженному человеку смертельную инъекцию, медики твердо знали, что он неизлечим и все равно умрет. Убивая пациента, они считали, что спасают смертельно больного человека от мучительной агонии. Этакая разновидность эвтаназии. Плюс ликвидируют источник смертельной инфекции, предотвращая заражение тысяч других.
Он же знал положение дел без прикрас, но успел смириться со своим бессилием. Единственное, что смог сделать сам, так это отправить чертова психа, с которого все началось, прямиком в ад. Да и то с санкции Олейника… В остальном же он всего лишь исполнитель, мелкая сошка. Пусть совесть и голова болят у тех, кто на самом верху принимает стратегические решения.
Врачи направились к кафе. Не успели они сделать нескольких шагов, как со стороны шоссе послышался шум приближающейся машины. Волоско сразу узнал в нем двигатель БРДМ, который послали к месту, где сработала мина. "Они обнаружили там женский труп, — вспомнил он, — что-то вокруг одни женщины…" Он не успел додумать — броневик с ревом, как-то одновременно лихо и неловко вписавшись в поворот, вкатился на заправку. Постукивая двигателем, ослепив людей фарами, остановился шагах в пятидесяти от "скорой". Марат Андреевич с оперативником прикрыли глаза, заморгали. Башенка броневика повернулась, словно жук усиками, повела пулеметной спаркой.
— Ду-дуут! Ду-дуут! — из черных стволов заполыхало пламя выстрелов.
Пунктир трассеров на мгновение коснулся спин в красных куртках, раскидав врачей, как кегли. Стеклянным водопадом обрушилась внутрь разбитая пулями витрина кафе… Грохот выстрелов на мгновение смолк, башенка снова сдвинулась, стволы нацелились на машину с красным крестом. Загрохотало.
* * *Когда державший его под прицелом автомата мужчина произнес сакраментальную фразу — "Мне терять нечего…" — Волоско поверил ему на все сто. Точнее, на сто и один процент. Он поверил бы даже в том случае, если бы не знал всей подоплеки событий, а просто увидел этот яростный взгляд. Отбросив всякую мысль о сопротивлении, держа руки вверх начальник охраны сделал то, что ему приказывали. Медленно, не обращая внимания на орущего от боли раненого сотрудника, поднялся с асфальта и положил сцепленные ладони на затылок.
— Где ваш начальник? — ствол автомата шевельнулся, словно колеблясь кого выбрать из двух уцелевших. — Кто из вас Волоско, суки?!
— О-он! — давясь слезами, выкрикнул раненый. — Вот он!
— Я — Волоско Марат Андреевич, — выдавил из себя начальник институтской охраны.
"Калашников" в руках террориста совсем нестрашно хлопнул короткой очередью, и стоны раненого оборвались. Марат Андреевич ощутил, как у него задрожали колени и лязгнули зубы. Коротко стриженный затылок, словно ледяная ладонь сжала. Он закрыл глаза.