Чувствовалось, что ее переполняет энергия, которую, как догадывался Кевин, она старалась передать Тому – умаслить его, очаровать, обольстить…
Том, по-прежнему с улыбкой, предложил гостям помидорного салата. Кевин заметил, что старик краешком глаза то и дело поглядывает на Надежду, словно не в силах удержаться.
Обед прошел в молчании. Встав из-за стола, Том взял ведра и двинулся к насосу. Надежда составила ему компанию. По дороге она рассказывала о людях, с которыми они когда-то встречались в Сингапуре.
Дорис и Кевин нежились на солнышке. Время от времени до них доносились голоса из дубовой рощицы. «Но они действовали!» – звонко воскликнула Надежда. Том пробормотал в ответ что-то неразборчивое.
Вскоре Надежда и Барнард возвратились. Женщина снова смеялась, а Том, как и раньше, хранил молчание. Он держался дружелюбно, но несколько отстранено и очень часто поглядывал на Надежду. Собрал тарелки, взял ведро с водой и направился к мусорному баку.
Наконец Кевин пожал плечами и жестом дал женщинам понять, что, по его мнению, пора идти.
– Значит, на тебя не рассчитывать? – спросил он, пристально глядя на деда.
– Сами справитесь. – Том улыбнулся и прибавил, обращаясь к Надежде: – Рад был встретиться.
– Взаимно, – отозвалась она с улыбкой, столь призывной, столь личной, что Кевин даже отвернулся. Том поступил точно так же. Надежда попрощалась и первой двинулась по тропинке вниз.
Глава 3
23 марта. Карманных утопий на свете не существует.
Почему-то вспоминаются французские аристократы, у которых было все – роскошные одежды, изысканные яства, дома-дворцы, великолепное образование. Какую жизнь они вели! Можно сказать, жили в своей собственной утопии. Но вряд ли кто-то так скажет, ибо нам известно, что достатком они обязаны невежественным крестьянам, что трудились в поте лица. И потому французская аристократия для нас – горстка паразитов, жестоких и слабоумных тиранов.
Но теперь мир экономически превратился в единое целое. Громадная деревня, где на всем стоят марки «Изготовлено в Таиланде». И некоторые наслаждаются роскошью, а большинство по-прежнему изнывает от бесконечных войн, голода и страданий. Некоторые утверждают, что их это не касается, что у них и без того достаточно забот.
Взять хотя бы швейцарцев. Эта страна – своего рода гористый остров, на котором в избытке банков и бомбоубежищ. Одни швейцарцы радушно принимают беженцев из-за границы, а другие не задумываясь вышвыривают тех на улицу. Ничего удивительного, типичное для современных людей шизоидное поведение.
Я провел все утро во Fremdenkontrolle, точнее, в полицейском участке на Гемейндерштрассе. Тихое, стерильное помещение с мраморными полами и столешницами. Полицейский чиновник объяснил на верхненемецком, чтобы я наверняка понял, что все дело в новых законах. Во-первых, я нигде не работаю; во-вторых, въехал в страну по туристической визе; в-третьих, прожил здесь без малого год, что при отсутствии надлежащих документов просто недопустимо. Да, жена может остаться до истечения срока контракта. И дочка тоже.
«Кто за ней будет присматривать?» – хочется мне крикнуть ему в лицо, но я сдерживаюсь. Разумеется, у них все рассчитано заранее. Стоит выдворить из страны одного из членов той или иной семьи, как остальные сами потянутся следом. Просто и эффективно.
Мы сидим за кухонным столом. Памеле нужно отработать в Швейцарии последние семь месяцев, иначе получится, что предыдущие восемь лет, связанные с подготовкой к защите докторской, пошли коту под хвост. В Штатах сейчас трудно отыскать работу даже со степенью, а уж без оной… Лидди, очевидно, мне придется забрать с собой; у Памелы просто не хватит на нее времени. У нас в запасе месяц, а там – разлука на полгода. В принципе ничего страшного (насколько я знаю, по сравнению с китайскими учеными мы в весьма выгодном положении). Но Лидди совсем маленькая…
«Надо бороться», – говорю я. Памела качает головой, поджимает губы, берет со стола «Геральд трибьюн». Южный клуб отказался уплатить долги. Предполагается, что численность населения планеты сократится на двадцать пять процентов, и это считается оптимистическим прогнозом. В Индии и Мексике продолжается гражданская война. Повсюду вырубают леса. Температура окружающей среды понизилась на очередной градус Цельсия. Животные вымирают…
Все это я уже читал.
Памела отшвыривает газету. Я никогда не видел ее такой подавленной. Она встает, принимается мыть посуду – и, похоже, плачет. Полгода, полгода…
Мы – мировая аристократия. Однако нынешняя революция покончит не только с аристократией, но и со всем прочим. Скомканная газета, катастрофа сначала в одной стране, затем в другой, в третьей…