— Моя мать отдыхает наверху, — немедленно отмел это предположение Генри, плотно закрывая дверь.
В таком случае он выбрал идеальное место, чтобы поговорить с ней наедине: обычно в эту комнату никто, кроме Джулии, без ее приглашения не входил. В последнее время миссис Тэлфорд слишком часто отдыхала… Впрочем, это, возможно, ее способ избежать встреч с Томасом.
— Что случилось? — Мэри встревоженно посмотрела на Генри. — Я шла наверх, чтобы упаковать вещи для поездки в Эдинбург.
— Значит, ты едешь с Томасом. — Он обвинял, а не спрашивал.
— Да, я сопровождаю Нину, — осторожно ответила девушка.
— Ты едешь с Томасом, — повторил он.
— А ты остаешься здесь с Эйлин, — напомнила она ему.
Генри задумчиво посмотрел на нее.
— Это всерьез беспокоит тебя, не так ли? — спросил он.
Конечно, это беспокоило ее. Он был помолвлен, а вел себя так, словно Мэри — его собственность. Не говоря уж о неприемлемости подобного отношения, это был очень странный опыт для девушки, привыкшей всегда и во всем полагаться только на себя.
— Думаю… — медленно проговорила она, — что тебе нужно привести в порядок свою жизнь, Генри.
— В каком смысле? — Казалось, он не верил собственным ушам.
— Во всех смыслах! — нетерпеливо воскликнула Мэри. — Несколько дней назад ты поцеловал меня. Потом назначил свидание на причале… Куда не пришел, — решительно добавила она, видя, что Генри готов ее прервать, — только потому, что твоя невеста потребовала внимания. Рассчитывать на которое имеет полное право. Поправь меня, если я ошибаюсь, — продолжала Мэри язвительно, — но эта помолвка, которую ты называл мнимой, сейчас, похоже, обрела до того реальные черты, что вовсю обсуждаются приготовления к свадьбе, назначенной на Рождество. Учитывая это, мне непонятно, как вписываюсь во все это я! — Карие глаза потемнели от едва сдерживаемой злости.
— А знаешь, Томас был прав. — Генри восхищенно смотрел на нее. — Ты становишься гораздо красивее, когда злишься!
Мэри бросила на него возмущенный взгляд и отступила, когда он попытался подойти ближе.
— По–моему, твой брат лишь отметил тот факт, что цвет моих волос — естественный. — Она отлично помнила, что сказал Томас, и слово «красивая» при этом не упоминалось!
— Что бы он ни говорил, — беззаботно, с улыбкой, полной обаяния, возразил Генри, — я считаю, что сердиться тебе очень идет. Вот только… — он незаметно приблизился, и теперь от Мэри его отделяли какие–то дюймы, — я не уверен, что мне нравится, когда ты злишься на меня, — нежно добавил он, легко обхватив ее предплечья. — Ну–ну, Мэри, — ровным голосом попытался успокоить ее Генри, почувствовав сопротивление. — Мы сможем хорошенько позабавиться, если ты немного расслабишься.
Позабавиться! В этом не было ничего забавного для нее!
— До Рождества, когда состоится твоя свадьба, — горько проговорила Мэри.
— И потом… если нам удастся договориться. А я не вижу причин, почему бы нам не сделать это. — Его руки до боли сжали ее предплечья, когда она снова предприняла попытку вырваться.
Глаза Мэри расширились, дыхание перехватило, и она едва смогла выдавить:
— Ты не видишь?
— Нет, если ты посмотришь на вещи проще, — легко подтвердил он.
Мэри с трудом сдерживала желание заехать кулаком по его аристократическому носу. А Генри, явно не понимая, насколько девушка раздосадована, улыбался ей самым обезоруживающим образом.
— Если я посмотрю на вещи проще? — медленно повторила она с нарастающим внутри негодованием.
— Именно, — усмехнулся Генри. — Пусть у меня будет жена, но я по–прежнему стану часто приезжать сюда… И могу тебя заверить, что Эйлин при этом будет оставаться в Эдинбурге.
— Неужели? — Она едва сдерживалась. Генри сам своими руками рубил сук на котором сидел.
— Конечно! — беззаботно продолжил Генри.
— А я бы стала твоей любовницей? — Она так сжала кулаки, что ногти впились в ладони.
— Немного старомодное определение, — поморщился он, — но довольно верное.
— А вот тут ты ошибаешься!
Потеряв терпение, Мэри резко оттолкнула его. Удивленное выражение, появившееся на лице Генри при виде ее явной враждебности, рассмешило бы девушку, если бы она, как никогда в жизни, не была так далека от смешливого настроения!
А она еще думала, что он заботится о ней, представляла их вместе, охваченных любовью. В то время как он был ничуть не лучше ее отца!
— На твоем месте, Генри, я бы заткнулась… если только ты не испытываешь противоестественного желания получить кулаком в нос! — Она тяжело дышала от возмущения, ее грудь вздымалась, глаза сверкали. — Я не намерена — никогда! — быть любовницей, ни твоей, ни какого–либо другого мужчины! — С этими словами Мэри выбежала из комнаты.