…Юная манекенщица из города Вильнюса, которую я назову Данковской, познакомилась с кинорежиссером П. Они встретились потом еще несколько раз. Данковская бывала с ним в Доме кино, на концерте, а однажды пришла к нему в гости. И вот через несколько месяцев сначала в общественные организации по месту работы П., а потом и в прокуратуру поступило заявление Данковской: домогаясь своих грязных целей, П. будто бы даже душил ее и угрожал ножом.
Доказательств вины было немало: кроме заявления потерпевшей, показания двух десятков свидетелей! Да вот беда: все свидетели «подтверждали» насилие со слов самой потерпевшей.
Уж кто-кто, а судьи-то знают, что среди стяжателей встречается и такая постыдная их разновидность, как охотницы за «выгодными» мужьями. Брак принес бы Данковской московскую прописку, интересное общество и заманчивые перспективы.
Это не домысел, в деле есть достаточно данных, позволяющих проникнуть в не слишком сложный духовный мир «героини». Но данные эти не подверглись оценке: личность Данковской судей не занимала, и ее портрет остался недорисованным. Ненарисованным — так будет точнее.
Деталь в судебном деле под стать детали в художественном произведении. В деле П. была среди многих других и такая. Данковская утверждала, что П. закрыл изнутри дверь своей комнаты на ключ и ключ спрятал, чтобы жертва не могла уйти. А между тем эту дверь замкнуть изнутри невозможно. «Закрытая дверь» при малейшем желании тотчас же открывалась. Но Данковская ее не открыла…
Ошибка исправлена, человеку возвращено доброе имя. Почему же потребовалось для этого целых полтора года? Разве то, что положила в основу своего постановления высшая судебная инстанция страны, не было ясно еще при первом рассмотрении дела? Разве суду не представили своевременно те же самые доводы?
Ограждая честь женщины, суд утверждает тем самым высокие нравственные нормы, незыблемые принципы морали в отношениях между людьми. Он сурово карает — и будет карать! — преступников, посягнувших на эти нормы. Но он не допустит, чтобы защита нравственных ценностей обернулась защитой безнравственности, шантажа, корысти, обмана.
1972