В блокноте Трофима Ивановича есть такие теплые записи на память от его друзей по походам: «Мужчину красит порядочность, я рад, что был с вами»; «В веселых и трудных походах по Волыни ты, Троша, был настоящим мужчиной»; «В походах легко, когда рядом с тобой сильный на выручку товарищ, такой, как ты, Троша». Как же мог он, этот «сильный на выручку», этот «настоящий мужчина», оставить мятущихся, растерянных людей, как не понимал, что самое главное, в чем нуждались они, — это в опытном руководстве, в авторитетном слове, в правильно принятом решении, которому все поверили бы и подчинились? Ведь ясно же, что девятнадцатилетние инструкторы, годившиеся ему в дети, ни по жизненному и туристскому опыту, ни по внутренним волевым качествам не сумели перед лицом внезапной беды возглавить людей. Как же мог именно он, воспитатель, учитель, «настоящий мужчина», турист-разрядник с немалым стажем, — как же мог он сбежать, не принять руководство, не сплотить вокруг себя товарищей по несчастью?
Я искал ответы на эти вопросы в его скупых показаниях следствию — искал, но, увы, не нашел. Вместо них я нашел другое.
«Спуск на дно ущелья занял почти полтора часа и был очень труден… Несколько раз мне приходилось останавливаться, чтобы передохнуть и осмотреться. Снег на деревьях, кустарнике, траве создавал очень красивый пейзаж».
Только что сдуло Шипова, и он погиб на глазах у всех. Свалился в пропасть Рожанский… Сквозь рев урагана слышны тревожные голоса мечущихся в поисках укрытия людей…
«В о п р о с. На что вы обратили внимание при спуске в ущелье?
О т в е т. …Зелень в снегу смотрелась очень красиво…»
Что же делали они потом, эти «эстеты», эти «истинные мужчины», эти яростные «борцы за жизнь»? Двое суток они пережидали в лесу непогоду, греясь у костра и ведя неторопливые беседы. Они жарили тушенку с зеленым горошком, варили макароны и манную кашу, пили какао и кофе. Не торопясь, экономя силы, любуясь пейзажем, в обход дошли до приюта «Армянский». И ждали оваций: ведь они без всяких потерь, не растерявшись, сохранив присутствие духа, одолели стихию.
Вместе со всеми их поместили в больницу, но там им действительно было нечего делать. Иващенко и Стеженцев из больницы сбежали и в самый разгар следствия, когда шел поиск причин, приведших к гибели их товарищей, на поезде отправились в Сочи. Стеженцев пошел в горисполком — требовать «чуткого отношения к пострадавшим». Про драму в горах там уже знали, отнеслись поистине чутко — выделили для него и для Иващенко двухместный коттедж, где они и проблаженствовали недели три.
На суд иные члены «семерки» предпочли не явиться, сослались на занятость и нездоровье. Кое-кто уклонился даже от явки в прокуратуру — за счет государства.
«Уважаемый прокурор, — ответил Иващенко, получив повестку, — если вас интересует, каким образом я остался жив, пришлите следователя в Киев, где мы с ним поговорим…»
Ошибется тот, кто решит, что в девяносто третью туристскую группу затесались одни лишь — как бы выразиться помягче? — «порядочные мужчины». Это было бы оскорблением для памяти тех, кого уже нет, и несправедливостью ко многим живущим.
Когда Александр Новосельский отталкивал слабых от едва тлеющего костра, Виталий Галушко из Запорожья обмороженными руками рубил сучья для этого же костра и, продрогший до костей, отдал обессилевшим девчонкам свой спальный мешок.
Когда Решкин, Соколов и Третьяков бросили Зину, ее и другую туристку, Зою Губину, тащил на себе рабочий Валерий Никитенков. Потом он выбился из сил, и Валерия сменил семнадцатилетний повар из Днепропетровска Игорь Коляда. Он остался с ними до последней минуты.
Когда Светлана Ветрова не смогла идти от усталости, ей вызвался помочь электросварщик из города Жданова Михаил Осипенко. Он ушел за брошенным рюкзаком, где были продукты, заблудился и погиб. Светлана выжила — с обмороженными ногами ее последней разыскали спасатели.
Зададим вопрос столь же банальный, сколь и необходимый: как могло все это произойти? Имеем ли мы дело с несчастным случаем — трагическим, но неотвратимым — или речь идет о преступной халатности, о пренебрежении к долгу, о безответственном легкомыслии, за которое заплачена слишком дорогая цена?