Кота я нашел за «Кингом». На этот раз он был в человеческом облике. Мне повезло, так как расписка как раз закончилось, и я знаками позвал Кота выйти в единственную комнату в клубе, где можно было поговорить.
— Думаю, ты хочешь узнать о своей новой знакомой? — не церемонясь, спросил Кот.
— Как ты догадался?
— Да об этом все Лукоморье говорит, — не поняв иронии, ответил Кот, Не беспокойся, она будет на следующем Балу в эту субботу.
— Ну, об этом я особенно и не беспокоился. Но другой вопрос меня мучит. Какая б… заблокировала одну из моих инкарнаций?
— Следующую за Ураганом?
— Вот-вот.
— А что думаешь, что там что-нибудь интересное?
— Ты не ответил.
— Ты же знаешь ответ. Чего тогда спрашиваешь. Тем более, что эта б… и навалять может. Советую не касаться этого блока. Тебе ведь не нужны лишние проблемы?
Не понимаю на что рассчитывал Кот, но ни один лукоморец не стал бы слушать такие советы. Естественно этим блоком я решил заняться в первую очередь. Точнее во вторую. Первая очередь была за Яной. Тем более, что внутренний голос подсказывал мне, что мы с ней сталкивались и в этом воплощении, а вдвоем ломать блок значительно проще. Мы поговорили с Котом еще. Я попытался выяснить насчет Леяра и Черного Барса.
— Ну, Черного Барса ты, надеюсь, узнал, — Кот сделал хитрое лицо, по которому ежу было бы понятно, что это был он, — Тогда я еще не создал Лукоморья.
— А Леяр?
— Ты его не знаешь. Он — враг. И ноги его здесь не было и не будет, Кот раздавил стакан с соком, который держал в руке.
Первый раз я видел Кота таким взбешенным. «Надо закругляться», подумал я и, сказав, что вспомнил важное дело, отправился до дому.
Следующие дни прошли у меня в ожидании встречи с Яной. Солнце всходило, и рассвет казался мне ее отраженьем. Ветер дул и напоминал мне о ней. Деревья качались и напоминали о нашем лесном доме. Я тщетно искал среди прохожих ее стройную фигуру, но ее там не было. Временами мне казалось, что я слышу ее голос… Кажется я погнал. Но, как известно, в каждой шутке есть доля шутки.
И вот пришло время нового бала. На этот раз я не стал ждать посыльных, и не пробило еще 9 часов, как я был уже на месте. Каково было мое удивление, когда первый же встречный знакомый сказал мне, что видел Ягу в одном кафе. Моя догадка, что ее земной дом значительно восточнее моего, кажется, подтвердилась.
Недолго думая, я направился в это кафе. Кстати, о кафе. О нем стоит поговорить отдельно. Его колоритное название очень трудно перевести на литературный язык. Без перевода же вряд ли его можно будет давать в печатном слоге. Я бы мог назвать его «У раздолбая», но во-первых, это далеко не полный синоним, а во вторых будет напоминать название одного соседнего с Лукоморьем города. Так что в дальнейшем я буду называть его просто «У Р-я», полагая, что читатель догонит название сам. А если не догонит, так значит он — тормоз, а это эксклюзивно его проблемы.
Яну я увидел с порога. Она сидела за столиком с Соловьем, и похоже ее уши были основательно нагружены лапшей. Что-что, а грузить Соловей умел. Мы поздоровались.
— Не помешаю.
— Конечно, помешаешь, но ведь все равно не уйдешь, — ответил Соловей.
— Конечно, не уйду. Если только Яна не прогонит.
— Не беспокойся, не прогоню.
— Милостиво благодарен. Да, Соловей, у «Эрмитажа» дожидается русалка, с которой ты хотел познакомиться.
— Когда?
— Да помнишь месяц назад у меня?
— But this is твоя мыслеформа.
— Обижаешь. Стал бы я такому другу, как ты, подсовывать мыслеформы.
Тут я сделал такую обиженную физиономию, которая должна была бы его убедить.
— Хорошо, я пойду. Но если ты врешь… — он сделал жест, имитирующий выстрел из кольта. Его американская инкарнация все еще довлела над ним.
— Как я рада вернуться в лучший сон в моей жизни, — сказала Яна, когда Соловей растворился в дверях.
— Я уже говорил тебе, что это не сон. Однако подожди минутку. Надо же создать мыслеформу для этого идиота.
Яна расхохоталась, а я сосредоточился и послал свою Настеньку на угол к «Эрмитажу». Она должна была занять его, по крайней мере, на сегодня.
— Ну как? — спросил я, — на Земле удалось вспомнить про бал?
— Нет. Все было так, как ты сказал. Когда я проснулась, я помнила только, что была в каком-то чудном месте, но где и с кем, вспомнить не могла.
— Ну, ничего. Сегодня ты уйдешь по моему Радужному Мосту, и будешь помнить все.
— Хотелось бы. А что такое Радужный Мост?
— Это трудно объяснить. Лучше один раз увидеть. Но до прощанья далеко. Так что нам стоит насладиться мгновеньями, что есть у нас. Ведь неизвестно, возвратится ль такое время еще раз.
— Да ты — поэт!
— А ты не знала?
— Не знала. Почитай что-нибудь.
Я замялся. Удивительно, но я всегда стеснялся читать стихи. Особенно свои.
— Почитаю, но не сейчас. Я не могу читать стихи под такую музыку.
И действительно, в кафе громко играл «Сектор газа», о содержании песен, которых читатель, наверно, представление имеет.
— Да, — чтобы изменить тему разговора, сказал я, — Прошлый раз ты мне так не сказала свой адрес. Я бы мог написать тебе, и ты бы полностью убедилась, что это не сон.
Но мои надежды на то, что она забудет первоначальный инструктаж, потерпели полный крах.
— «Мой адрес не дом и не улица…» — запела она.
— «Мой адрес Советский Союз», — добавил я и запнулся. Где он теперь… Ну ладно, — А если серьезно?
— А если серьезно, скажи лучше свой адрес.
— Но ведь я-то знаю, что это не сон.
— А я поверю тебе на слово. Кроме того, еще на пороге Лукоморья мой проводник Серый Волк говорил мне, чтобы я никому не говорила свои земные координаты.
— А я грешным делом подумал, что ты забыла.
— А зря.
— Ну ладно, расскажи тогда что-нибудь.
— О чем? Ах да, твой друг много о тебе рассказывал.
— Знаешь пословицу, за что нужно брать «таких друзей» и куда их потом отправлять?
— Именно ее он и применил в отношении тебя.
— Я так и думал. Ну и что еще нагнал этот р-й из р-ев, извини за выражение.
— Вот не думала, что ты тоже будешь ругаться.
Яна явно была смущена, услышав из моих уст нецензурные слова.
— Ну, во-первых, я уже извинился, а во-вторых, это кафе не для благородных девиц.
— Значит, ты меня таковой не считаешь?
— Я считаю тебя намного лучше, и давай оставим это.
— Давай, — сказала Яна и после некоторой паузы добавила, — кстати правда, что на Земле ты — физик теоретик?
— Не совсем. А что?
— Да так. Просто у нас есть такое нехорошее пожелание: «Чтоб твой муж был физиком-теоретиком».
— Ну, во-первых…
— Ты уже извинился?..
— Нет. Во-первых, я уже сказал, что не совсем теоретик. Скорее экспериментатор. И немного компьютерщик. Но дело не в этом. Я не вижу ничего плохого в том, чтобы быть физиком-теоретиком. Кстати как муж я тебя не привлекаю?
— Я тебя еще слишком мало знаю.
— Ну, это я быстро исправлю.
— Валяй.
— Уже валяю. Скажи-ка лучше, что этот засранец сказал о себе.
— Что он — геройски погибший американский гонщик формулы I.
— Действительно гонщик. А еще грузчик. И уж конечно врач.