Однажды в 2001 году в Торонто (где я жила после Иерусалима) я стала писать в прозе то, что было только моим, не ориентируясь ни на кого и ни на что, и получилась повесть «Недосягаемый Сулейман». И я не могла ее нигде напечатать, потому что она была «неформатной». Но после «Сулеймана» я уже знала, как я хочу писать прозу. Прежде всего, надо быть предельно откровенной — не в смысле, исповедоваться, рассказывать все о себе, а откровенной с самой собой, и со своими героями. Это значит не только устранить так называемую самоцензуру, но и не сдерживать своих героев в приближении к самому сокровенному — доверять им, и, как ненамеренное следствие, доверять и читателям. Вот еще одно слово, которое для меня ключевое, — доверие.
16 июля 2006 года моя повесть «Суд, или Ее женское тело было центром моей души» появилось на сайте гей. ру — и мне это событие кажется очень важным, прежде всего, тем, что я впервые так близко подошла к своим читателям. В интернете я нахожу упоминание и даже цитирование моей повести на тематических форумах — это как раз то признание, которое дороже любого.
…я осознанно пишу для квир-аудитории. То есть, открывая себя, я всегда ясно представляю — кому и для кого; не ограничиваю кругозор, а просто первыми вижу тех, кто ближе ко мне, или такими мне кажутся.
…я осознанно пишу для квир-аудитории. То есть, открывая себя, я всегда ясно представляю — кому и для кого; не ограничиваю кругозор, а просто первыми вижу тех, кто ближе ко мне, или такими мне кажутся.
Предисловие
Л. Эссиг [1] (перевод Алены Чу).
Почти десять лет назад я написала книгу «Геи в России», исследование о сексе, о том, что в России секс представляют совсем по-другому, чем в Америке. Один из самых интересных уроков, усвоенных мной в Москве и в Нью-Йорке, где я прожила большую часть своей юности: нет единого, данного природой, значения у совокупления двух тел. В Москве мужчина может считать себя натуралом и, тем не менее, иметь сексуальные отношения с другими мужчинами; в Нью-Йорке одного единственного поцелуя между мужчинами достаточно, чтобы «заклеймить» их геями. Изучая историю секса, а в особенности, работы Мишеля Фуко, я уяснила еще одну очень интересную вещь: надо копать там, где находятся наши самые верные истины, и вот тогда ты обнаружишь замаскированную под эти «истины» власть, и, прежде всего, власть религий, правительств и наук, власть, стремящуюся дисциплинировать наши тела. Такой археологический подход к сексу, и настойчивое стремление обнаружить причины сложившегося порядка вещей, вместо того, чтобы принимать его как что-то само собой разумеющееся, повлияли не только на написание моей книги, но и на всю мою жизнь. Освободившись от невидимых пут, я отринула истины секса в Нью-Йорке и в Москве, в Америке и в России. Я отказалась принимать дисциплину гендера и сексуальности, структурирующую обе страны, и, вместо следования дисциплине, занялась поисками желания, и как исследователь, и как просто человек.
Дисциплина — это результат того, что Фуко называет дискурсивными режимами, или, проще говоря, результат идеологий. Различные идеологии определяют, как именно должны человеческие тела соединяться для получения удовольствия. Гендер — это одна из таких идеологий. И в России, и в США гендер рассматривается достаточно догматично: он может быть только мужским или только женским. Согласно этой гендерной идеологии, которую Джудит Батлер назвала «матрицей гетеросексуальности», люди рождаются либо в мужском, либо в женском теле, и эти тела с возрастом обретают, соответственно, либо мужественность, либо женственность, и при этом пол/гендер у всех людей постоянен на протяжении их жизни, а сексуальные желания должны быть направлены только на противоположный пол. Хотя эта идеология и оставляет место для гомосексуальности, но только в пределах двойственностей тела/секса/желания — как в сочетании: «мужественный мужчина» с «женственным мужчиной». Тем не менее, любой, кому удалось вырваться из гетеросексуальной матрицы и попасть в поле квирской любви, знает, что иногда мальчики будут девочками и девочки будут мальчиками, и что гендеры и желания слишком запутанны и непостоянны. Рассказы, которые вы сейчас прочитаете, как раз об этом — насколько сложны квирские желания, чтобы вписываться в двухполюсность «такого» и «этакого».
1
Лори Эссиг — американский социолог, профессор американского колледжа Мидлбури (штат Вермонт). Преподает социологическую и гендерную теории, а также социологию гетеросексуальности. Автор книги «Геи в России: Рассказ о сексе, о себе и о Другом» («Queer in Russia: A Story of Sex, Self, and the Other»).