Иисус прошептал в мой дух спросить, где она живёт. Иногда самое замечательное водительство любви приходит как шепот. Я спросила, и она указала на место, где находился рынок. Очень обрывисто порой, среди оглушающей музыки и крика проповедника, она рассказала свою историю. Её отец умер. У неё была мать, но она жила с тётей. У неё был дом, типа того, и я знала, что это такое.
Когда пришло время расходиться, она ускользнула назад и попыталась незаметно пробраться в нашу машину. Что за жизнь у неё? Вроде бы она говорит, что у неё есть где жить и есть школа. Но нет жизни в её глазах.
После того как мы уехали, я так и не смогла посмотреть в её глаза, когда она смотрела как мы уезжаем. Моё сердце было не на месте. Через пять минут после приезда я собрала друзей и главную маму Эудиту. Она всегда мой верный сопроводитель в делах как это. Несмотря на наступающую ночь и угрозу для наше безопасности, мы пошли назад на место собрания. Когда свет померк, риск умножился.
Мы все безмолвно молились той же самой молитвой: «Иисус, приведи нам Марию. Дай нам найти её». Мы решили, куда нам пойти. Мы пришли на место, где мы видели её в последний раз. Вскоре мы затерялись в толпе, хаотичной и беспокойной массе людей, больше чем на десть минут, всматриваясь в сумраке затухающего света, пока мы не заметили одну маленькую одинокую девочку в лохмотьях.
Моё сердце вздрогнуло! Спрятанное в поле, мы нашли это наше маленькое сокровище, за которое Иисус отдал всё.
Мы подошли к Марии и попросили её отвести нас к её дому. Я хотела увидеть, где это сокровище преклонит голову на ночь. Что‑то было не так, и мой дух инстинктивно знал это.
Скоро мы уже пробирались по тёмным местам и осторожно перешагивали через кучи мусора, который был разбросан вдоль всего этого труднопроходимого пути.
Быстрая двадцатиминутная ходьба вывела нас из города в место, в которое ни одна девочка не должна ходить. Место, в которое она нас привела, было заполнено женщинами, которые, как говорит мама Эудита, были там для мужчин, всех форм и вида.
Мария спала и кушала там. Мы узнали, что её отец умер на войне и мама стала алкоголичкой и бездомной. Тётя Марии заплатила за школу и давала ей крышу над головой в обмен на работу уборщицы. Дети тёти выглядели как с обложки журналов: прекрасно одетые, пухлые и счастливые. Эта разница говорила сама за себя. Мария была ничем иным как рабыней.
Эта ночь была ночью контрастов. Мария пришла к нам как образ отвержения и несчастья. Но внезапно всё изменилось. Она была найдена. Я чувствовала, как сердце Иисуса горело от радости, что на поле, где стояла сцена служения, среди крика и шума и неслышимого страдания, Его сокровище было найдено.
Когда я вернулась домой после поисков Марии, наши дети и я разговорились о том вечере, в который я натерла мозоль на пальце от обуви, в которой я не планировала пройти два километра. Их сердца были прекрасны и их дух различил: «Там было много танцев, мама, но они не говорили о том, чтобы знать Иисуса, как ты говоришь. Мы хотим поклоняться Ему, и мы просто хотим любить людей, как Он делает».
На следующий день мы с радостью приняли Марию в нашу семью. Она встретила Того, кто есть сама любовь и мы имели привилегию видеть как она отдала своё сердце Иисусу. Наши дети с радостью забрали её с собой, исследовать её новый дом.
Глаза этого маленького дитя увидели и приняли Царство, которое мы взрослые часто не замечаем.
Проклятие невидимости
«Кто‑нибудь видит меня?» Это крик в мире я слышу с каждым днём всё громче.
«Я достоин, чтобы меня видели? Вы видите моё прошлое, откуда я и кто я? Полюбите ли вы меня настолько, чтобы увидеть, что находиться за моим фасадом?»
Можно по–разному быть невидимым. В то время как многие жизни сокрыты среди множества мусора и трущоб, другие прячутся за богатством и успехом. Но крик сердца всё тот же. Вне зависимости от облика, нищета это или Прада, вопрос остаётся неизменным.
Я долгое время училась видеть. Бог учил меня видеть и физическую нищету и истинную нищету как Он видит. Физическая нищета – это когда мы часто смотрим в прошлое и решаем не видеть. Способность видеть может заставить нас быть вовлечёнными. И такое вовлечение определённо может привести к риску. Риск может потребовать личную цену. И увы, в культуре, где важна цена–выгода, легче для большинства из нас притвориться слепым и выбрать жить в невидящем мире.